– Завтра суббота, я еду к дедушке и бабушке в Подмосковье. Не знаю, когда вернусь.
– Они там живут?
– Они отдыхают и лечатся в санатории «Загорские дали», я обещала приехать к ним.
– Это далеко?
– Не очень. Хочешь, поедем вместе?
– Звучит заманчиво, мечтаю познакомиться с дедушкой и бабушкой.
Тоня обрадовалась:
– Умница! Тогда встречаемся завтра на платформе Ярославского вокзала в девять утра.
– Замётано.
Они стояли в тамбуре вагона возле дверей. Почти до отказа забитая людьми электричка должна была вот-вот тронуться. Внутри вагона уже практически не было стоячих мест. Антон поддерживал Тоню за талию. К двери подбежал мужчина с тяжелой сумкой и стал протискиваться внутрь. Антон прижал Тоню к себе, чтобы тот не задел её сумкой. Мужчина это заметил и неожиданно сердито выпалил:
– Нашли, где обниматься! Голубки! – последнее слово он произнёс с такой злостью, словно выругал, а затем стал с недоумением озираться на людей, которые вдруг рассмеялись, включая Антона и Тоню.
Двери вагона захлопнулись, и поезд тронулся.
– Представляешь, – шепнул Антон на ухо Тоне, – что бы этот тип сказал, если б видел нас в телефонной будке!
– Он бы лопнул от зависти, – смеялась она.
Однажды огонь страсти у них разгорелся в телефонной будке. Антон пригласил Тоню посмотреть соревнования байдарочников на гребном канале в Крылатском. Зрелище красивое и захватывающее, но оказалось слишком продолжительным, и они решили уйти до окончания соревнований. К тому же становилось душно, солнце скрылось, а на небе стали сгущаться тяжелые тучи. К метро шли пешком. По дороге их настиг ливень, да такой сильный, что за считаные секунды оба промокли до нитки. До метро идти было не близко, а спрятаться от дождя оказалось негде – голая дорога и никаких укрытий. Спасла одиноко стоящая на обочине телефонная будка со сломанным аппаратом. Насквозь мокрые они забежали в неё. Дождь лил стеной, хлестал по стёклам будки. За плотными струями воды вокруг уже ничего не было видно. Антон закрыл дверь будки и повернулся к Тоне. Сквозь прилипшее к телу платье пленительно выделялась девичья грудь и вся её стройная фигура. Страсть мгновенно захватила обоих. Слившись в объятии, они стали приноравливаться к тесному пространству, бились локтями и ногами о стеклянные стенки будки, выбирая методом проб и ошибок наиболее удобную позу. От частого их дыхания внутри запотели стёкла, а будка, пошатываясь от их ритмичных движений, угрожала свалиться набок. Антон с Тоней долго ещё находились в ней, целуясь и хохоча, пока лил дождь. А когда он прекратился и вновь заиграло летнее солнце, они вышли на дорогу и легли на высокий бетонный бордюр обочины нос к носу, и стали высыхать.
Спустя годы оба с улыбкой вспоминали эту шаткую телефонную будку и свою сумасшедшую страсть. А сейчас, обнимая Тоню в тамбуре электрички, Антон после брошенной мужчиной в их адрес реплики шепнул ей:
– Как ты думаешь, он глуп или у него просто юмора не хватает?
– По-моему, одно вытекает из другого.
– В университете у нас был очень толковый парень, пожалуй, самый толковый в группе, но меня всегда удивляло отсутствие у него чувства юмора, – сказал Антон.
– Видимо, ум первичен, без него вряд ли у человека может быть юмор. У нас в школе была учительница по биологии, ей ребята задавали глупые вопросы. Умный человек понял бы каверзу, стал бы отшучиваться или ушёл бы от ответа, а она на полном серьёзе начинала отвечать. В итоге её заводили в такие дебри, что бедняжка терялась, а ребята хохотали.
– Интересно, ты что-нибудь помнишь из биологии, ботаники?
– Конечно, особенно пестика и тычинку.
– Ну да, их даже я помню, но кроме этого ничего не знаю. До сих пор путаю названия деревьев. Ты наверно была отличницей?
– Не совсем, по физике и математике мне четвёрки ставили с большой натяжкой.
– А я учился средне, хулиганом был.
– В самом деле? И как ты хулиганил?
– Играл на деньги в ножички, в карты, якшался со шпаной, дрался.
– Какой ты, однако, многогранный!
– А знаешь, в чём первый признак истинного хулигана?
– Любопытно.
– Ходить вразвалочку и непременно держать руки в карманах штанов. У нас во дворе был один, звали его Длинный, кличка такая, по именам обычно никого не звали…
– Тебя тоже кликали?
– А как же, меня звали Тон.
– Почему Тон?
– Уже не помню, кажется, просто убрали первый слог моего имени. Так вот этот Длинный, ростом под метр девяносто, даже в плаще, застёгнутом на пуговицы, умудрялся ходить, засунув руки в карманы брюк.
– Представляю, он, безусловно, выглядел экстравагантно…