Обычно Жанна брала отпуск два раза в год. И, тем не менее, несколько неиспользованных дней в конце года у неё оставались. Не получалось у трудоголика надолго отлучаться от работы. В последние годы она ездила в отпуск с единственной своей школьной подругой. Основные расходы брала на себя. Но та два года назад втихаря выскочила замуж и резко оборвала с ней отношения. Позже Жанна выяснила, что подруге муж попался странный, почему-то потребовал порвать все бывшие связи.
В начале ноября 2013 года она взяла двенадцать дней отпуска и улетела на отдых в Доминикану. Вернулась загорелая и похудевшая.
– Жанночка, зачем тебе худеть? – удивлялась Тоня, – у тебя же нормальный вес.
– Я, мама, не старалась. В последнее время пропал аппетит.
– Тебе надо есть, милая, ты много работаешь, устаёшь, тебе необходима энергия.
– Ладно, мама, буду есть.
Но аппетит не появлялся, порой даже подступала тошнота при виде еды. По утрам вместо былой бодрости Жанна стала чувствовать слабость. По вечерам у неё поднималась небольшая температура. Надо обратиться к врачу, говорила она себе, но всё откладывала. Приближался декабрь, началась горячая пора формирования бюджета компании на следующий год. Руководила процессом Жанна. Ей приходилось допоздна оставаться на работе. «Ещё один день, – говорила она себе, – и пойду к врачу. Вот только завтра представлю бюджет». Вечером следующего дня в своём кабинете в присутствии двух сотрудников она упала в обморок. Сослуживцы ахнули, вызвали неотложку. Жанну увезли в больницу. Родителям кто-то сообщил о произошедшем только на следующий день. Они примчались в больницу и стали выяснять у врача диагноз. Тот ничего толком не сказал, говорил о каком-то истощении организма и необходимости покоя и режимного питания. Ей назначили хороший уход. Уже через день она почувствовала себя лучше и вопреки рекомендациям лечащего врача собиралась выйти на работу. Этому воспрепятствовал вице-президент немецкой компании господин Шрёдер. Он приехал навестить Жанну с огромным букетом роз и потребовал лечиться до полного выздоровления. Её оставили в больнице ещё на две недели. К сожалению, обмороки повторились. После проведённых анализов и длительного исследования врачи вызвали родителей Жанны и сообщили страшный диагноз – рак поджелудочной железы.
В эту ночь Антон и Тоня не уснули. К утру они постарели на десять лет. У Тони побелели волосы. Узнав о том, что её переводят в Онкологический Центр на дополнительное обследование, Жанна вздрогнула. Вначале у неё теплилась надежна, что предварительные анализы неверны. Но после поступления результатов дополнительного обследования бедняжка сникла. Жанне пришлось согласиться на срочную операцию. Надежда ещё оставалась. Родители ей улыбались и пытались подбадривать, хотя приходили к ней с заплаканными глазами. Тоня уже не покидала дочь, оставалась круглые сутки в больнице. Результаты операции оказались неутешительны. Обширные метастазы шансов не оставляли, но Жанне сообщили, что надежда на выздоровление имеется. Ей назначили курс химиотерапии. Она её мужественно переносила, однако чахла с каждым днём и через два месяца скончалась.
Жанну похоронили на Троекуровском кладбище. Организацию похорон и все сопутствующие расходы взяла на себя немецкая компания, которой она отдала больше десяти лет жизни. Антон и Тоня на похоронах выглядели отрешенно, никого вокруг не замечали, оставались безучастны ко всему, что происходило: шли, куда им скажут, садились, куда предложат, на слова соболезнования кивали. И только в последний миг прощания склонились над гробом и зарыдали.
Были ещё поминки. Кто-то что-то говорил, они покорно вставали и садились, когда пили за упокой. А потом Виктор с Галиной привезли их домой.
Жизнь Антона и Тони потускнела. Невыносимо было сознавать, что дочери нет, и что никого из родных не осталось. Если бы Жанна успела родить им внука, сокрушались они.
Тоня ходила на работу. Занималась выставками, проводила экскурсии. Она умела это делать блестяще, оставалась одним из самых эрудированных и востребованных специалистов в своей области. Это, пожалуй, спасало её от отчаяния.
Антон в этот год вышел на пенсию, однако научные изыскания не бросил. Такое решение принял сам без всякого сожаления. Он мог ещё оставаться в институте и в соавторстве с молодыми учёными публиковать статьи. Но у него уже возникли проблемы с появлением собственных идей, а быть балластом в среде творческих людей, которые относилась к нему с уважением, Антон не желал. В своё время он даже докторскую диссертацию не защитил, хотя вполне мог бы по совокупности работ, как поступали многие. Но Антон не стал этого делать, поскольку нового направления в науке не создал. Он твёрдо запомнил слова, однажды произнесённые его соратником по науке Гурвичем, который стоя рядом с ним на библиотечной выставке, вдруг швырнул журнал после его прочтения обратно на место и едко выдал: «Какого хрена печатать объёмную статью, если нет в ней нового результата». Гурвич так и не защитил кандидатскую диссертацию, а в начале девяностых уехал по приглашению в США, стал там преподавать и публиковаться.