Антон каждый раз с жадностью поглощал эти трогательные моменты того солнечного утра тридцатилетней давности, а когда на экране все родственники от души смеялись, у него по щекам текли слёзы.
Единственным близким человеком для Антона оставался Виктор. С ним он всегда делился мыслями, мог поговорить по душам или даже поплакаться ему в жилетку. И такое бывало. Однако после потери дочери и жены Антон перестал ему звонить. Это делал Виктор и каждый раз, приглашая друга в гости, упрекал его в том, что ленится прийти. У Антона всегда находились причины мягкого отказа от приглашений Виктора, хотя встречи с ним всегда доставляли ему радость. Но лишь когда эти встречи происходили дома у Антона, либо в каком-нибудь московском парке в хорошую погоду. У Виктора была большая семья: жена, две дочери, зятья и три внучки. Летом все они жили на даче. Антон с ностальгией вспоминал те годы, когда они с женой и дочерью приезжали к ним на дачу и оставались ночевать. В большом двухэтажном доме из сруба мест хватало. А как тепло их принимали! И как им было комфортно в этой атмосфере доброжелательности и семейного уюта, создаваемого обитателями дома, включая трёх прелестных внучек, которые мило оживляли их дачную жизнь.
Антон искренне любил своего старого друга, который за все прожитые годы никогда не изменял чуткого отношения к нему, а главное – с поразительной терпимостью выносил его насмешки и взрывной характер. Он же, в отличие от Виктора, мог, иногда чем-то сильно увлёкшись, месяцами забыть про него и даже игнорировать его звонки на сотовый телефон, но когда видел Виктора, его доброе круглое лицо и улыбку, бросался к нему в объятия и говорил:
– Как же ты меня терпишь, толстяк?
– Ты, конечно, подлец, – отвечал Виктор, широко улыбаясь,– но всё же мне друг.
Они были очень разные. Виктор, будучи иногородним, сознательно много трудился и корпел над учебниками. Знал парень из Свердловска, что в столице ему никто не поможет. В университете он сумел привлечь к себе внимание преподавателей своим усердием и активным участием в общественной жизни факультета. В результате, получив отличную характеристику и рекомендации, остался работать на кафедре и в первый же год вступил в коммунистическую партию. «Шагай смело! – иронизировал Антон, – далеко пойдёшь!» Виктор, безусловно, был не без способностей, однако не последнюю роль в карьере сыграло его особое умение ладить с людьми. В отличие от Антона он спокойно воспринимал опостылевшую коммунистическую власть, а главное – довольно снисходительно относился к человеческим порокам. Эту его способность Антон называл «талантом конформиста».
С возрастом Виктор ещё больше поправился, появилась одышка при ходьбе, скакало давление. К тому же он страдал сахарным диабетом, но старался не замечать своих хворей, никогда не унывал и бодрости духа не терял.
Последний раз Антон был у него дома в начале мая 2017 года, однако оставался недолго, ушёл вскоре после того как пришла старшая дочь Виктора с детьми. И Антон, сославшись на усталость и плохое самочувствие, стал прощаться. Не то чтобы юные девочки с молодой мамой его раздражали, скорее, бередили душу. Эти прелестные создания, полные жизни и детской беспечности, ненароком жгли ему сердце, заставляя с особой остротой чувствовать своё горькое одиночество. Только своим присутствием они невольно обостряли в нём мучительные переживания, и тогда к сердцу подкатывала неизбывная тоска, которая в последние полтора года подтачивала его изнутри, разъедая душу.
– Ну, куда ты собрался? – говорил ему Виктор с грустью, – только ведь пришел. Даже толком пообщаться не успели!
– Антон, не уходи, – подключалась Галина, – останься, пожалуйста, ты же неважно себя чувствуешь. Лучше приляг в спальне, отдохни, тебя никто не потревожит.
– Спасибо, Галя, не беспокойся, мне просто нужен свежий воздух, я лучше пройдусь.
– Ладно, – понимающе вздохнул Виктор, – я провожу тебя, только переоденусь.
Друзья вышли на улицу и подошли к машине Антона.
– Что же ты так… – начал Виктор осторожно, – Антон, я за тебя очень переживаю…
– Брось, Витя, мне этого не надо, сам знаешь.
– Что с того, что знаю. Веришь, мне за тебя иногда даже страшно бывает, я…
– Перестань, – перебил его Антон, – что ты заладил одно и то же. Мне действительно захотелось на свежий воздух.
– Ладно… – Виктор вздохнул, мол, не буду. Потом предложил: – Слушай, а хочешь, поедем к тебе? Мы давно с тобой не играли в шахматы на этой твоей огромной доске с вычурными разукрашенными фигурами. Знаешь, я ведь хотел купить себе такие шахматы, чтоб у нас с тобой были одинаковые, но нигде их не видел. Кстати, откуда они у тебя?