– Что, Ева?
– Мам, ты что, с папой поссорилась?
Ирина внимательно посмотрела на дочь. Ей очень не хотелось сейчас говорить на эту тему, и она сухо ответила:
– Нет.
– Мама, что случилось? Скажи, я же переживаю.
– Хорошо, – вздохнула Ирина, – есть одна проблема, но сейчас я не в состоянии говорить о ней. Я обещаю, мы с тобой подробно поговорим об этом, но после моего возвращения. А сейчас, прошу тебя, не надо больше вопросов.
Ева чуть помедлила и, не сказав ни слова, вышла из комнаты. Но если до разговора с Ириной у неё было слабое беспокойство, то после него она уже была серьёзно встревожена. Ева почувствовала сильные переживания матери и испугалась. Она вдруг поняла, что произошло что-то серьёзное.
На следующий день Ирина улетела в Токио. Ей предстояла работа над переводом научного труда, посвященного вопросам океанологии. Автор книги, Игучи сан, очень ценивший работу Ирины, пригласил её в Токио, чтобы завершить редактуру русской версии. Он даже имел намерение через две недели презентовать книгу в России, чему Ирина была рада, поскольку презентация намечалась в Санкт-Петербурге. Это означало, что она из Токио полетит транзитом в Петербург и, следовательно, ещё на несколько дней отодвинет неприятный разговор с родными о разрыве с Михаилом.
В субботу утром Михаилу позвонила Ева:
– Пап, ты сегодня приедешь к нам обедать?
– Нет, милая, я сегодня не могу.
– Бабушка обед готовит, зовёт тебя.
– Спасибо, но сегодня не получится.
– Почему? Что у тебя за планы?
– Меня Саркис Арутюнян на дачу пригласил. Скоро выезжаю.
– Папа, но мне хочется поговорить с тобой.
– Давай поговорим. Что тебя беспокоит?
– Нет, не по телефону.
– Тогда поехали со мной. Хочешь?
– Да, хочу.
– Ладно, я скоро заеду за тобой.
Михаил ехал за Евой с тревожным чувством. О чём она собирается говорить? Вдруг Ева начнёт говорить о родном отце? Конечно о нём! О чём же ещё?! Если Ирина уже рассказала ей, Ева наверняка станет жалеть Михаила, заверять, что уважает его и всё такое, но… всё же хочет встретиться с родным отцом. Он не знал, как реагировать на это. А что если Ева уже встречалась с ним, с отцом своим – Михаила охватила тревога – и сейчас она начнёт рассказывать ему… Нет, это будет совсем невыносимо! Михаил почувствовал напряжение в животе, ему вдруг стало трудно дышать.
Когда он подъехал к дому, Ева в джинсах и кроссовках ждала его у подъезда.
– Привет, пап! – сказала она, закрыв за собой дверцу машины.
– Привет, дочка!
– А долго ехать до дачи?
– Думаю, часа полтора.
– Вот и замечательно! Ты мне подробно расскажешь, что у вас с мамой случилось.
– Что ты имеешь в виду?
– Папа, прошу тебя, я же не маленькая, я же вижу – что-то между вами произошло. Мама не хочет говорить, она скрывает, а я переживаю. Ты же не такой скрытный, как она. Пап, скажи мне, что случилось? Ты обидел маму, признайся?
У Михаила подкатил ком к горлу. Больше минуты он не мог произнести ни слова. Он не смотрел на Еву, чтобы не выдавать своего волнения. А в голове вертелась торжествующая мысль: «Мы ещё посмотрим, кто настоящий отец Евы!»
– Папа, ну что ты молчишь?
Наконец Михаил почувствовал, что может говорить.
– Доченька, ты должна понимать, что между супругами могут быть проблемы, которые детям не обязательно знать. Я лишь могу тебе сказать, что маму я не обижал.
– Знаю я вашу проблему, – произнесла она грустно, – мама не может родить тебе сына.
Затем, немного помолчав, Ева спросила:
– Пап…
– Что?
– Скажи честно… но… ты же не бросишь её из-за этого, правда?
Михаил повернулся к Еве, взял обеими руками её головку и поцеловал в лоб, потом сказал:
– Как же я могу это сделать, когда у меня есть такая дочка, как ты?
Дача Саркиса Арутюняна представляла собой старый деревянный дом в центре пятнадцати соток земли и находилась в сорока километрах от московской кольцевой дороги. Метрах в десяти от дома, рядом с сараем, где хранились всякого рода инструменты, стоял под навесом деревянный стол с лавками. За сараем был стационарно установлен большой мангал. В этот день семейство Арутюнянов ждало гостей. Возле мангала возился молодой мужчина и аккуратно укладывал дрова, завершая приготовления к предстоящему шашлыку. Эта был сын Саркиса – Арам. Внешне он не был похож на Саркиса, коренастого, ширококостного шатена с мужицкими руками и крупными чертами лица. Арам был брюнет, намного выше своего отца, имел более привлекательную внешность и приятную улыбку. Он походил на мать. Жена Саркиса, Асмик, была на восемь лет моложе мужа. Она и сейчас, в свои сорок восемь лет, оставалась грациозной женщиной с густыми чёрными волосами и благородными чертами лица.