– Боюсь, нам придется немного пройтись. – Джо открыл дверь пожарного выхода, ведущего на черную лестницу, и придержал ее, пропуская девушку.
А может, это и не Блейк, размышлял он по пути. Тогда еще один глитч[4] в программе АРХИВа, вызванный, может быть, чем-то, что компьютер вычитал в выражении лица Джулиет Спринг. Глитчи, без конца эти проклятые глитчи. Иногда АРХИВ делает какие-то непонятные замечания. Или просто выстраивает в ряды слова, не зная их значения, словно ребенок, набравшийся от взрослых дурных слов.
Джо и Джулиет опустились на три этажа вниз и оказались в подвале. Они прошли по узкому гулкому коридору мимо ведра с песком и торчащими из него окурками, обогнули свернутый пожарный шланг, огнетушители. На стене красовались многочисленные таблички: «СЛУЖЕБНЫЙ ВХОД. ОПАСНО!», «ТОКСИЧНЫЕ ВЕЩЕСТВА. РАДИАЦИЯ!».
Дойдя до двери с надписью «СТЕРИЛЬНАЯ ЗОНА АРХИВА», Джо вставил в электронный замок ключ-карточку. Дверь со щелчком открылась, и профессор ввел свою гостью в большую, лишенную окон лабораторию.
Здесь было гораздо прохладнее, чем в коридоре. Каждый дюйм лабораторного стола занимали колбы, трубки, подносы, техническая аппаратура. В помещении находились несколько бинокулярных микроскопов с миниатюрными видеомониторами, ряд акустических камер, несколько инкубаторов, стеллажи с электроприборами. Было здесь и наисовременнейшее, и устаревшее оборудование с паутиной проводов, – все шло в дело. По бумаге стрекотал графопостроитель.
Внимание Джулиет привлекли два аквариума. В одном жили речные улитки, в другом – пиявки. Девушка в лабораторном халате сосредоточенно выкладывала пинцетом что-то на предметное стекло микроскопа.
– О'кей. – Джо сунул руки в карманы брюк. – Здесь мы изучаем клетки мозга и различные нервные системы. Много времени тратим, чтобы понять, как функционирует мозг, учимся копировать процессы. – Джулиет внимательно разглядывала графические построения. – Анализируем биологические функции. Ведь многие вещи природа делает несравненно лучше любых технологий.
– Примером может служить мышление, – с улыбкой заметила мисс Спринг. Джо ответил улыбкой на улыбку. То выражение печали, на которое указал АРХИВ, делало девушку еще более прелестной и по-особому притягательной.
На память пришло: «Осторожно, профессор Мессенджер, она просто гадкая маленькая сучка».
Нет. Определенно. Ничего похожего. В надежде, что девушка не видела тех слов, Джо продолжал ломать голову над тем, как они могли появиться.
Теперь Джулиет с интересом наблюдала за работой студентки. Но дощечке, покрытой бумажной салфеткой, лапками вверх был разложен розовый голый крысенок. В каждую лапку впилась игла с пластмассовым наконечником. В таком виде препарат напоминал таинственный тотем.
– Доброе утро, Дебби, – поздоровался Джо со студенткой.
Не прерывая работы, девушка ответила на приветствие профессора.
– Получаем неплохие результаты, пропуская электрические разряды через нервные узлы крыс, – пояснил Джо.
Джулиет по-прежнему внимательно следила за работой студентки. Джо повел ее в противоположный конец лаборатории, к двери с табличкой «СТЕРИЛЬНЫЙ УЧАСТОК. ПРОСЬБА НАДЕТЬ СТЕРИЛЬНУЮ ОДЕЖДУ». Вместе они вошли в маленькую прихожую. Там над деревянной лавкой в ряд висели зеленые защитные халаты и специальные чулки – их надевали поверх обуви.
Закрыв дверь, Джо снял с вешалки халат и протянул Джулиет.
– При работе с живой клеткой мы страшно боимся инфекций. – Джо надел халат и натянул эластичные защитные чулки. Это же проделала Джулиет. При этом комнатка наполнилась ароматом ее духов. Кроме того, Джо уловил еще слабый запах сигарет.
Джо смотрел на Джулиет и спрашивал себя, курит ли она или пропиталась дымом по пути сюда. Даже в уродливом стерильном балахоне девушка сохраняла чертовскую привлекательность. Джо одернул себя и постарался сосредоточиться на работе. Он напомнил себе, что не намерен брать новых аспирантов. Однако сопротивляться очарованию Джулиет становилось все труднее. Девушка его просто заинтриговала. Джо толкнул следующую дверь с круглым окошком-иллюминатором и пропустил Джулиет в клинически-чистую и очень холодную комнату. Здесь стояли ряды низких, с откидной крышкой морозильных камер, кислородные мониторы, очистители воды и много высокотехнологичного оборудования. Толстые трубки бежали по потолку и сходились в трубопровод в стене. Надпись рядом с отверстием предупреждала: «ОПАСНО. ЖИДКИЙ АЗОТ». Из комнаты вели две двери. К одной был приклеен большой черно-желтый трилистник – знак радиоактивности. На второй стоял цифровой замок. Помещение наполнял ровный громкий гул.
– Мы находимся в морозильной комнате, – прокричал Джо, стараясь перекрыть шум. – Она больше относится к отделу криобиологии, чем к нашему, но сейчас у нас с ними смежные интересы.
Джулиет указала глазами на ящики морозильных камер.
– Что вы там храните? – спросила она.
– Вы знакомы с криобиологией? – в свою очередь задал вопрос Джо.
– Совсем чуть-чуть.
– Эта лаборатория была основана Центром заготовки и консервации человеческих органов. Источник финансирования у нас с ними общий, – пояснил профессор.
– Все тот же покойный Гарри Хартман?
– Да, он. Какой из путей приведет к успеху, заранее не было известно. Поэтому Хартман обеспечил оба проекта. Будь у меня такие деньги, я сделал бы то же самое, – с широкой улыбкой добавил Джо.
Однако девушка сохраняла серьезность.
– Какие криобиологические исследования вы проводите?
– Работа по консервации совокупностей клеток: кожной ткани для обожженных пациентов, сердечных клапанов, хрящей, роговых оболочек глаз, поджелудочной железы. В данный момент они работают над продлением срока хранения органов, в том числе почек.
– Разве сейчас это еще недостижимо?
– Пока нет. С появлением витрификации они начали быстро продвигаться вперед. Я убежден, что витрификация – это крупное открытие в крионике. Сейчас при замораживании органов жидким азотом внутри клетки образуются кристаллы льда. Лед разрушает клетки. Кроме того, при температуре сжижения азота ткани становятся очень ломкими и на них могут образоваться трещины. И если уронить замороженный орган или тело, все разлетится на осколки. Как стекло!
– И что же дает витрификация? – заинтересовалась Джулиет.
– Витрификация – это способ настолько быстрого замораживания, что кристаллики льда не успевают сформироваться. То есть это способ борьбы с кристаллизацией. У этого метода есть и другие преимущества…
– Вы уже применяли этот метод к человеку? – спросила Джулиетт Спринг.
Джо удивился ее вопросу.
– Пока нет. Это еще впереди. Дело в том, что проблема замораживания решена, но остались значительные сложности и риск с оттаиванием. Об этом вам лучше поговорить с Блейком Хьюлеттом, он один из лучших в мире специалистов по крионике. Первое в Англии криоконсервационное оборудование установил он.
– Вы говорите о «Крионит-фонде»?
– Так вы о нем знаете? – удивился Джо.
– Знаю. Кажется, он где-то недалеко от вас?
– Да, около двадцати миль отсюда, в Гатуике.
– Мне известно, профессор, что ваш отец был один из разработчиков криоконсервации.
Своим замечанием молодая женщина всколыхнула память о недавних событиях. Если бы можно было повернуть стрелки часов назад, если бы Джо мог вовремя проконтролировать этих подлецов из «Крикона»…
Джулиет проявила крайнюю степень заинтересованности:
– А сами вы этой проблемой занимаетесь?
– Конечно. – Джо с облегчением сменил тему разговора. Рана была еще слишком свежа, он не смог бы говорить с ней об отце. – На мой взгляд, ключ к бессмертию – это возможность загрузки человеческого разума в компьютер и криоконсервация тела. Хотя так будет не всегда.
– Что же изменится?
– Надобность в крионике отпадет, как только мы вступим в эру постбиологического человека. Я считаю, что ключом к бессмертию является разум, сознание. Конечно, тело человека – вещь замечательная. Но если единственная его миссия – служить вместилищем разума, то с этим гораздо эффективнее справится машина.