-Потому что ты -единственный человек, которым дорожит Повелитель. Единственная его слабость, которую надо использовать против него....Быстро встала! Мы едем в участок, и возражения не принимаются.
Глава Двадцать Первая
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.
ПЛАТА ЗА ПРЕДАТЕЛЬСТВО.
-Профессор, когда моя дочь придет в себя?
Жиральд Ларош на секунду отвлекся, бросив беглый взгляд на заплаканную знакомую рыжеволосую женщину и поджал губы, прежде чем наполнить шприц прозрачной жидкостью и ввести в капельницу. Девушка на кровати беспокойно заерзала, но глаза не открыла.
Судьба продолжает подбрасывать ему сюрпризы: обнаружив сегодня на операционном столе девушку, пострадавшую в серьезной автокатастрофе, впоследствии чего осколок вошел ей в легкое, ею оказалась Моника Луичи, кузина Анжелики, которая презирала его и грезила о том, чтобы они расстались.
В его руках были ее жизнь и смерть, и Жиральду не понадобилось долго раздумывать, чтобы приступить к своему врачебному долгу. К любому пациенту он относился серьезно и уделял достаточное внимания, однако, оперируя Монику, казалось, он боролся и за свою жизнь, даже ассистенты удивлялись тому, как всегда холодное и непроницаемое лицо профессора Лароша исказилось в волнении.
-Через два часа ей станет легче, и она, возможно, придет в себя до вечера, -коротко ответил мужчина, со скрытой жалостью скользнув по бледной измученной рыжеволосой фурией, осыпавшей его постоянно провоцирующими вопросами. Странно, что у них с Анжеликой сходства почти не видно. Опять в голове всплыло имя, которое было ему дороже всего на свете, одновременно причинявшее столько боли. Так, сейчас не время думать об этом, ведь еще осталось провести две операции, а потом -ночное дежурство.
-Мадам Луичи, вы можете поехать домой, пока ваша дочь не очнулась, а позже медсестра с вами свяжется, -посоветовал ей Жиральд, снимая с лица хирургическую маску. Он неуверенно протянул руку к сгорбившейся плачущей женщине и коснулся ее плеча. Последняя сразу встрепенулась, поднимая голову, и Жиральд снисходительно выдавил улыбку, что в последнее время ему давалось труднее всего.
-С ней все будет в порядке, -заверил мужчина -Показатели в норме, к тому же организм молодой. Вам стоит поберечь себя, потому что нервная система не восстанавливается. Не беспокойтесь, через десять дней она уже покинет стены больницы. Конечно, у вас есть право не верить мне, но мои коллеги подтвердят мои слова.
Жиральд захотел убрать руку, как дрожащие холодные пальцы взметнулись, обхватив его запястье. От удивления он застыл, наблюдая, как женщина качает головой, заливаясь слезами:
-Ты спас ей жизнь, хотя мог поступить иначе. Почему?
-Это мой врачебный долг, -твердо произнес Жиральд -Даже если бы на столе лежал мой враг, то я спас бы ему жизнь. А она....А она ничего мне не сделала.
-Раньше я ненавидела тебя, но как я могу испытывать теперь ненависть к человеку, подарившему вторую жизнь моей дочери? -всхлипнула Анита -В скорой помощи мне говорили, что ее уже не спасти, что травма не совместима с жизнью, но тебя не остановили их слова, и ты взялся оперировать Монику. После всего, что произошло...
-Это не имеет значение, мадам Луичи, -прервал женщину Жиральд -Личная жизнь и профессиональная несовместимы. Повторюсь: я ничего не имею против вашей дочери. Мне надо пойти готовиться к следующей операции, но вечером я обязательно зайду еще.
Жиральд сделал несколько шагов вперед, как следующие слова Аниты Луичи остановили его, заставив сердце пропустить удар:
-Она все равно не забудет тебя никогда....Она может уехать, убежать, но от самой себя ей не спрятаться. Женщина может простить мужчине все, кроме измены и обмана. Анжелика, не сумеет простить тебя, даже если продолжает любить.
-Зачем вы говорите это мне? -горько усмехнулся Жиральд -Больнее уже быть не может, мадам Луичи. Я осудил себя самым страшным судом собственноручно, несу самое жесткое наказание. Зачем вы говорите то, что я знаю?
-Каким судом? -недоуменно уставилась Анита на мужчине, медленно поворачивающегося к ней. То, что она прочла в его взгляде, поразило ее настолько, что она на минуту потеряла дар речи.
Раньше в его голубых глазах плескались неподдельное счастье, радость и хоть какой-то интерес ко всему происходящему, а на его губах играла лукавая улыбка, когда они с Ликой навещали их. А сейчас в них господствовала леденящая пустота и смертельный холод, будто на нее взирали глаза мертвого человека. От этой мысли женщину передернуло, и Анита отступила назад.