Я ужасный друг. Я придурок. Я подлец.
Будто почувствовав мой взор на себе, Кейтлин с закрытыми глазами приподнялась на локтях. Как только веки девушки приоткрылись, она в смятении рассмотрела комнату с нашими разбросанными вещами на полу. Столкнувшись со мной взглядами, ее лицо побледнело, а подбородок задрожал. Первое, что подметил — тревожное состояние малышки Кейтлин, вызванное борьбой противоречивых чувств.
Она прикрыла одеялом оголенное тело и уставилась на засохшее кровавое пятно.
— Какого черта, — ядовито выпалила Кейтлин, — Ты воспользовался моим опьяненным состоянием? — не поднимая глаз, продолжила она.
Вот что значит она думала о сексе со мной? А я, как дурак, беспокоился о ее чувствах. Она мастерски и беспощадно ранила меня своим заявлением, не думая о последствиях.
Разозлившись, я ответил:
— Воспользовался? Да ты сама соблазнила меня, и явно была не против провести ночь со мной.
Жестокие слова вылетели раньше, чем я успел обдумать значение сказанного. Голубые глаза наполнились горькими слезами, но она, как боец, стойко держалась, проглатывая обиду и гордо вскидывая подбородок.
— Давай притворимся, что между нами ничего не было? — я вонзил ей нож прямо в сердце и истерзал его в клочья.
Кейтлин причинила боль мне, а я в отместку ей. Моя уязвленная гордость не позволила попросить у неё прощения и покаяться в своих словах. Мне стоило припасть к ее согнутым коленями и молить о прощении. Сказать, что я совсем так не думал и просто рассердился на ее колкость. Вместо этого я указал на дверь. Гореть мне в аду.
— Да пошел ты. Мне абсолютно не понравилось. Ты безразличен мне. Не знала, что ты настолько плох в постели, — она закусила дрожащую нижнюю губу.
Я отвернулся и поспешно устремился в ванную, чтобы она спокойно переоделась и ушла. Взглянув на себя в зеркало, увидел в отражении уродливую внутреннюю сущность. В разгневанном припадке ударил кулаком по стеклу, что оно моментально треснуло и рассыпалось. Осколки вонзились в костяшки пальцев. Я возненавидел себя. Мне хотелось рвать и метать все, что встречалось на моем пути.
За дверью послышался хлопок, значит она покинула спальню. Мои ноги побрели в комнату. Запачканное место голубого постельного белья печальным отпечатком отлегло в моей памяти. Я подошел и, рывком стянув простыню, кинул на пол. Чувствуя отвращение к самому себе, сел на кровать и принялся рвать волосы на голове, проклиная свою глупость и безмозглость.
Кейтлин.
Весь день провела у себя в комнате, оплакивая потерянную девственность. Я всегда думала, что мой первый раз произойдет в романтической обстановке, после вкусного ужина и бокала вина, с любимым человеком, а не под невменяемым состоянием, поддавшись чувствам и обаянию друга брата.
Когда, впервые разлепив глаза, увидела абсолютно голого парня перед своим лицом, то изначально подумала, что это пошлый сон с участием Джонсона, но, когда я окончательно проснулась и застала его после душа с полотенцем, обернутым вокруг бедер, то все поняла. Испугавшись, начала нести бред о том, что ночь для меня была безразличной. Это казалось наилучшим выходом из ситуации, в которую мы влипли. Слова о том, что мне не понравилось и что это ничего не значило — полная чушь, я совершенно так не считала. В ответ получила острую отраву слов, которая уязвила меня. Он знал куда бить. И выиграл эту больную игру между нами. Получил то, чего так долго и усердно добивался.
Подушка намокла от пролитых слез, и мне пришлось перевернуть ее на другую сторону. В перерывах между приступами удушья, безудержно рыдала и выла, как раненое животное. Ужасные речи Джонсона, брошенные в мой адрес, глубоко ранили меня. Мне хотелось стянуть с себя кожу от боли и унижения, которую испытала в спальне Логана.
Сжавшись в комок, обняла себя худенькими ручками в попытке согреть своё нутро.
— Дорогая, открой дверь, пожалуйста, — в который раз стучала в дверь мать.
Я игнорировала взволнованных близких, которые вламывались в мою комнату. Даже отец, старающийся не вмешиваться в мои личные дела, настаивал открыть дверь, беспокоясь о моих чувствах.
— Хорошо, если не хочешь делиться с матерью, то поговори со своей подругой. Она стоит за дверью. Обсудим позже, когда ты сама захочешь выговориться, — грустно проговорила мама и, по удаляющимися шагам, поняла, что она спустилась на первый этаж.
Мне нужно было кому-то открыться и высказать всю обиду, которая душила меня, но мама не подходила на эту роль.