С тех пор Бездна обрела что-то похожее на жизнь и сознание, переняв, как казалось девушке, некоторые её черты. Отчего казалась роднее и теплее, чем даже одеяло из верблюжьей шерсти и кружка горячего чая холодным зимним вечером.
Именно поэтому Тра переживала, как примет Бездна нового жильца, ведь на командира этой группы внутренний зверь Тра не просто просыпался и скалил зубы, он требовал его уничтожить немедленно. Вырвать сердце и сожрать его, пока оно бьётся!
Глава 9
Капитан Конев умер, проявив колоссальную силу духа. Так называемая оплата проживания Блесны была внесена в полном объёме. Даже я бы сказал, в избыточном.
Всё, что я от него хотел, он старался выполнять. Стремиться, желать, думать, воспринимать и не воспринимать. Оценить, какие желания и мысли как именно повлияли на процесс, было сложно, так как это был лишь первый опыт, а он, как известно, сложный самый. И хорошо, что он был с «партнёром», замотивированным на результат.
Твёрдо сказать я могу лишь одно. Шлейф, наложенный на Бездну, при определённой концентрации, очень негативно влияет на жизнедеятельность обычных, хоть и немного изменённых, организмов. Человек — очень хрупкое существо. Конев рассыпался на копеечки немного раньше, чем я планировал, но это не сильно повлияло на результат. Уже потом, приходя в себя и делая выводы, я понял, что эти самые копеечки, на которые Конев был разложен в процессе, в текущей ситуации забрать в полном объёме я бы не смог ни при каких условиях.
Борясь за нового жильца, пытаясь изо всех сил охранить сознание капитана в первозданном виде, пытаясь не упустить ускользающее сокровище, стремясь всеми силами вложить/закрепить/гармонизировать в Бездну новое ядро Совершенства, я зашёл слишком глубоко во тьму.
Чёрт возьми! Я ощущал себя маленьким мальчиком, бегущим по щиколотку в воде вдоль берега океана и ловящим падающие с неба снежинки. Миллионы и миллиарды крошечных крупинок замёрзшей воды падали с серого, как будто налитого свинцом, неба и, касаясь чёрной воды океана, растворялись в ней без остатка. Я же бежал под стеной падающего снега и пытался поймать хоть что-то. Я даже ртом пытался ловить снежинки, но они мгновенно таяли, теряя индивидуальность и превращаясь в безвкусную воду. Снежинки не таяли только на моих ладошках. Но какая часть огромного снегопада, многокилометровой полосой обрушившегося на побережье, может поместиться на маленьких детских ладошках?
Убегая же всё дальше и дальше вдоль берега океана и пытаясь поймать как можно больше разных снежинок, я, в конце концов, умудрился ещё и заблудиться, как бы парадоксально это ни звучало и не ощущалось. Вроде же берег — с одной стороны вода, с другой суша — как тут заблудиться? Сколько пробежал в одном направлении, столько же пробеги и обратно. Но не тут-то было.
Куда ни глянь, вокруг была вода. Берег исчез и только чёрная вода, всюду по щиколотку, меня окружала. Вода и жадный шёпот.
«Дай, дай, дай».
«Останься, останься, останься».
Окружающая вода требовала, чтобы я высыпал две последние горки снега, скопившиеся у меня в ладонях. Оставил ей эту новую/интересную/необычную жизнь, сам же сходил и принёс ещё. Принёс ещё много-много снегопадов, содержащих так много индивидуального, уникального и нового для океана. Но пока я не оставлю то, что уже принёс, уйти у меня не получится.
Не получится! Ха!
Коля Бардин с раннего детства слушался только маму с папой и делился игрушками только с сёстрами! Никакие океаны для него не указ!
Кажется, я бродил по щиколотку в воде целую вечность. От усталости дрожали согнутые в локтях руки. С бараньим упрямством и детской жадностью я следил за маленькими пригоршнями снега, не давая ни единой снежинке скатиться с ладони и упасть в воду. Злость отгоняла приступы страха, то и дело вылезающие и призывающие сдаться и отдать то, что требуют.
Как я смог найти дорогу назад, я не знаю. Но внутреннее спокойствие и уверенность, что всё получится, не давали мне опустить руки и сдаться.
Всё получилось. Полоска суши появилась совершенно неожиданно. Просто в очередной шаг нога утонула в холодном и сыром песке.
Берег.
И только в спину неслось уже ещё более жадное, но уже не такое уверенное и равнодушное: «Вернись! Отдай!»
Оказавшись в родной и уютной Бездне, я слепил из того снега, что принёс небольшой снежок и, размахнувшись, запустил его во тьму.
Живи/расти/развивайся!
И только после этого меня отпустило.