— Однако, — только и нашёл что сказать я, — он вообще понимает, о чём просит?
— Как лемминг! — услышал я в ответ, — у него с крышей всё ещё хуже, чем кажется. Он готов сдохнуть, чтобы не возвращаться туда, где жил до этого.
— Так и пусть пока просто живёт тут. Мы же его не гоним.
— Не варик! Его аж трясёт! — Тра помолчала, формулируя мысль, и продолжила, — как услышал, что ты планируешь, закончив дела, куда-то уходить, вбил себе в башку, что мы его бросим. А потом Петьку после респа встретил и всё! Полный песец! Срётся от ужаса, но не отстаёт.
— От ужаса?
Я мог просто потянуться к сознанию Тра и практически мгновенно получить весь пакет воспоминаний по этому вопросу, но делать этого не хотел. После прогулки по чёрной воде и этого «дай, дай, дай», скребущегося, вроде в ушах, а на самом деле в самой душе, мне хотелось просто поболтать. Что-то говорить, задавать вопросы, слышать ответы, осознавать сказанное, обдумывать. Вести обычный диалог.
— У него чуйка продвинутая, — уверенно пояснила Тра, — он от реснутого Петьки шарахается, как будто тот обещал его прибить, как увидит, хотя внешне новый носитель не отличается от старого совершенно. Боится его как огня. Чует какую-то угрозу. Но при этом настойчиво просится в нашу тесную компанию. Говорит, что когда мы его возьмём к себе, он уверен, что Петьку бояться перестанет.
— Подумаем, что можно сделать, — я подтвердил, что услышал сказанное, — что по остальным?
От Сержанта, по словам Тра, не было никаких проблем. Буквально через несколько дней, Пётр перетащил его в соседнюю с его внучкой комнату, всей толпой собрали для него инвалидную коляску и, можно сказать, старик перешёл на самообеспечение, изредка выбираясь до общей кухни, почесать языком и набрать еды в «номер» С бытовыми проблемами он разбирался самостоятельно, никого к этому не привлекая. Про выбраться наружу не заикался и, кажется, был тихонько счастлив, как улитка, нашедшая свою раковину.
А вот с Блесной всё было не так просто. Избитая, обиженная, оскорблённая, да ещё и насильно заключённая в ненавистном ей убежище. Именно такой образ у меня возник, слушая рассказ Тра. Первые дни, пока Пётр ещё не поменял свой статус, Блесна сидела в выделенной ей комнате и никуда не лезла. Вела себя тише воды, ниже травы. Но вот когда в её поле зрения попал высокий, крепкий, харизматичный, отлично экипированный, занимающий не последнее место в нашей группе боец, ещё и не ровно дышащий в её сторону… Девушка воспряла духом.
Но, что-то с Петром у неё пошло не так. Или у Петра с ней. Первый порыв парня быстро потух и отношения застопорились на самом первом этапе. Знакомство буксовало. Ни один, ни вторая не спешили открывать друг для друга сокровенные тайны своей души. Тра глубже не лезла, довольствуясь фоном, который пёр от Петра. Сначала осторожность и опаска, а позже раздражение, переросшее в равнодушие с нотками подозрительности. Буквально несколько дней назад Блесна попробовала закатить Петру истерику в лёгкой форме, типа она тут заключённая, её во всём ограничивают, запрещают смотреть на звёзды и ещё много чего. На этот подкат она получила спокойный ответ, что в договоре на проживание была оговорена её безопасность только на территории убежища. За территорией — с ней же может случиться что угодно. Поэтому до возвращения Вождя, Пётр не позволит нежной и ранимой девушке подвергать себя опасностям, таящимся буквально за дверью убежища.
Несколько раз Блесна пыталась втянуть в конфликт деда, но тот старался держать нейтралитет и лишь вздыхал, пытаясь урезонить внучку. Нейтралитет держать получалось, урезонивать внучку — нет.
Семён же шарахался от Блесны с самого начала и старался с ней не пересекаться. На вопрос Тра, в чём причина такого его отношения к безобидной на вид девушке, поисковик ответил, что их отличия слишком велики и их уровень конфликта слишком высок. Они не смогут найти общий язык и, например, в одну группу, им попадать категорически противопоказано. Пытаться же найти общий язык и ужиться, рискуя сорваться и перегрызть, в прямом смысле этого слова, друг другу глотки слишком опасно, а места в убежище хватает, чтобы не пересекаться совершенно.
Что самое забавное, с Сержантом Семён общался вполне нормально. Они часто пересекались в общей столовой, и когда это происходило, спокойно вместе обедали, разговаривали и часто засиживались допоздна за простым трёпом. Семён потом с охотой рассказывал про эти посиделки Тра.
— Что не так с Блесной? — решил я уточнить, уложив в голове рассказ Тра.
— Хер её знает! Мутная она какая-то, — услышал я в ответ злые слова, — Смотришь на неё, видишь одно. Не смотришь на неё, но слышишь её, ощущаешь другое. Вспоминаешь, что видел и слышал, понимаешь что-то третье. Какая-то гнилая загадка.