Добегался!
Семён понял, что здесь и сейчас его жизнь закончилась. Тварь, прыгнувшая на него сверху, очень чётко и чисто сломала ему все четыре конечности. Рук он уже не ощущал, лишь тянущая боль в плечах напоминала об их наличии, а вот ноги он и ощущал, и видел. Резкая боль, неестественно вывернутые голени и осколки белых костей, прорвавшие и кожу, и ткань штанов, быстро напитывающуюся кровью.
Резкий, гулкий хлопок, похожий на выстрел из чего-то крупнокалиберного, раздавшийся совсем недалеко, Семён сознанием не зафиксировал. Практически одновременно с хлопком, что-то вязкое, мокрое и тёплое, окатило лежащего на земле поисковика с ног до головы.
Второй хлопок, раздавшийся практически следом за первым просто расплескал в воздухе жруна, что стоял перед Семёном. Того самого хитрого мелкого ублюдка, подкараулившего и убившего поисковика. Выстрел разметал его тело в клочья, снова окатывая Семёна тёплой, вязкой и мокрой кровью. Но уже в гораздо меньших количествах.
Волна злой радости от осознания стремительной мести за собственную смерть накатила на Семёна, только добавляя градус неадекватности в общую смесь из шока, болевых ощущений и осознания случившегося. И лишь затянувшаяся пауза, которую выдерживала смерть, не спеша забирать Семёна, выбивалась из общей картины, лишая поисковика понимания происходящего.
— Ну и маньячина ты, Тра! Не могла аккуратнее стрелять?
Короткая фраза, сказанная низким басом на секунду парализовала Семёна. Дикая, близкая к истерике, надежда рухнула на поисковика, вырывая из лап смерти и с размаху впечатывая в необходимость снова побороться за свою жизнь. Переломы-то никуда не делись. И кто бы его ни нашёл, какая бы семья ни наткнулась на искалеченного главу другой семьи — тащить его в ближайшее убежище — то ещё приключение. Опасное и невыгодное. Если только кто из знакомых? Но этот голос Семён слышал впервые.
— Да иди ты, Варпис! Вождь сказал притащить адекватного аборигена! Вот адекватный абориген! Если бы я ещё выбирала, как аккуратнее его прикрыть — его бы к хренам сожрали! И что? Ещё сутки искать нового?
Вторая фраза была сказана молодой женщиной. Её голос был высокий, звонкий и что-то в нём проскакивало странное и неестественное. Какие-то истерично-маниакальные обертоны, вызывающие опаску, заставляющие ощутить угрозу со стороны владелицы этого голоса. И этот голос он тоже слышал впервые в жизни. Значит, его нашли совершенно незнакомые люди.
Но как бы то ни было, знакомые или незнакомые люди его нашли, нужно ответить, нужно обозначить своё отличие от искажённых. Нужно показать, что он ещё жив, в сознании и действительно адекватен. Что он ещё человек, а не тварь. Что он достоин хотя бы сострадания. И, возможно, шанса получить помощь.
Словно в унисон с его мыслями девушка обратилась напрямую к нему:
— Эй, абориген! Ты же адекватный? Скажи нам что-нибудь, развей сомнения!
Но ответить Семён не мог. Нижняя половина лица была заляпана чем-то вязким, и Семён подозревал чем. Рот открыть он не мог, все его инстинкты противились этому нехитрому действию. От одной только мысли, что мозги тварей могут попасть ему в рот, а на лице, кроме крови запросто могут быть и мозги, ему становилось плохо. Плохо настолько, что ему было бы легче сдохнуть под зубами тварей, чем это!
Рук же Семён не чувствовал и протереть лицо самостоятельно не мог.
Промычать? И первой реакцией адекватного поисковика на мычание будет удар мачете, отделяющий его голову от туловища.
Семён лежал, молча вслушиваясь в происходящее, молясь всем богам и вращая единственным видящим и не заляпанным глазом.
Тяжёлые шаги, хруст дробящихся камней под ногами неизвестного и никаких других звуков. Ни шороха одежды, ни скрипа кожаных элементов амуниции, ни звуков дыхания.
Боль в ногах и руках терзала Семёна всё сильнее, но поисковик держался, понимая, что за шанс продолжить жить нужно бороться. И терять сознание сейчас никак нельзя. Не сейчас, когда спасение так близко! Нужно было только доказать, что он достаточно адекватен и его вполне можно притащить к какому-то вождю!
Когда незнакомец оказался в поле зрения Семёна, сил у поисковика оставалось совсем мало. Мысли путались, сознание с трудом цеплялось за реальность. Огромная тёмная широкоплечая фигура, экипированная во что-то совершенно непонятное, вроде незнакомое, но, что-то определённо цепляющее в памяти, присела рядом с Семёном на корточки и тихим, пробирающим до самых потрохов басом поинтересовалась: