Грей покачал головой и опустил глаза, уставившись на свои руки.
— Понимаете, если я коснусь ее своими грубыми руками, я замараю ее, и она уже не будет такой красивой. Как я смогу с этим жить?
— Значит… — Она прислонилась бедром к краешку стола, изящно изогнувшись всем телом. Увидев этот великолепный изгиб бедра, Грей медленно втянул огромную порцию перегретого тропического воздуха. — Вас не правила останавливают.
— На самом деле… нет. Нет.
И вновь молчание. Огромное, безбрежное, отдающееся эхом, как в отделанных мрамором галереях Уффици. И наконец:
— И все же это ваша вина.
— В чем?
— Во всем, что случилось с Дейви. Как бы вы себя чувствовали, если бы вас выставили на всеобщее обозрение?
— Эти люди уважают меня, потому что знают, что я тоже через это прошел. Между матросами нет секретов, мисс Тернер. В отличие от некоторых… — он бросил на нее взгляд, — мне нечего скрывать.
— В самом деле?
Ее взгляд стал более жестким. Грей кивнул.
— Ну что ж, тогда назовите свое полное имя.
Он скрестил руки на груди. Очень хорошо. Значит, она хочет поиграть?
— Бенедикт Адольфус Персиваль Грейсон. Такое же, как у моего отца.
— По-моему, вы говорили, что только одной женщине разрешается обращаться к вам по имени.
— И это все еще так. Не радуйтесь, дорогая, я не давал вам права делать это. Однако вы можете называть меня Греем.
Она покачала головой.
— Ваш возраст, мистер Грейсон?
— В этом году исполнится тридцать два, мисс Тернер.
— Откуда вы родом?
Грей непринужденно откинулся на спинку стула.
— Я родился и вырос на Тортоле, как вам известно. Семейство Грейсон происходит из Уилтшира. Мой дед занимал определенное положение в обществе, а отец был типичным упрямым вторым сыном. За грехи, коих был легион, его сослали в Кларендон — так называлась наша плантация — там он должен был отказаться от своего беспутного образа жизни.
— И он отказался?
— А как вы думаете? — Грей откинулся на стуле, вытянув ноги в отполированных до блеска сапогах.
Улыбка коснулась ее губ.
— Сколько у вас братьев и сестер, мистер Грейсон?
— На этот вопрос непросто ответить. Мой отец признал троих. У меня есть один брат, с которым вы знакомы, и одна сестра, с которой вы еще не знакомы. Мы все от разных матерей. А что касается вашего предыдущего вопроса, ссылка в Вест-Индию оказалась совершенно неэффективным средством исправления.
Он смотрел на нее, ожидая признаков изумления или недовольства. Однако ее брови оставались такими же неподвижными, как и покинутый ветром океан.
— Я знаю, что ваш отец…
— Он скончался.
Она прочистила горло.
— Да, скончался. А матушка ваша жива?
— Нет. Она умерла, когда я был еще ребенком. Я совсем ее не помню.
Ее лоб пересекла неглубокая складка.
— Мне очень жаль.
— В самом деле?
Слова совершенно непроизвольно слетели с его языка, он произнес их без всякого умысла или намерения. Но от внимания мисс Тернер они не ускользнули.
— Да, — сказала она с некоторым вызовом в голосе. — Мне жаль. Это трагедия — не помнить свою мать.
Он пожал плечами:
— Это лучше, чем помнить и испытывать боль потери.
Грей потер рукой подбородок. Возможно, не такая уж блестящая идея — допустить подобный допрос.
— Вам приходилось когда-нибудь воровать, мистер Грейсон?
Грей оцепенел. Намеренно медленно он достал фляжку из кармана, поднес ее к губам, дождался, когда огненная жидкость полыхнет в желудке, коротким точным жестом завернул крышку фляги и убрал ее в карман.
— Конечно.
Она наклонила голову и подняла одну бровь, приглашая его продолжить.
— С чего начать? С типичных детских мелких краж? Ананасы, цыплята, отцовские булавки для галстука… Перечислять можно несколько минут. Должен ли я подробно рассказать вам обо всех кораблях, которые я взял на абордаж, о судах, полных ценного груза, которые я захватил? — Он легонько постучал кончиками пальцев по столешнице. — Занимаясь каперством, я сделал грабеж своим ремеслом. О том, что сподвигло меня на это, я могу разглагольствовать часами. Какие подробности вы хотели бы услышать?
Некоторое время мисс Тернер молчала, обдумывая услышанное.
— И вы не стыдитесь признаваться в этом? В грабеже?
— В большинстве случаев — нет.
— Значит, есть и такие, за которые вам стыдно? За какие именно ограбления вам стыдно, мистер Грейсон?
Грей выдержал ее ясный, решительный взгляд. Осмелится ли он признаться в совершении того, что выходит за рамки морали? Но подобное признание отлично послужит его цели — выставить себя тем мерзавцем, каковым он, собственно, и является. Она должна знать, с кем имеет дело. Тогда, может быть, она перестанет смотреть на него такими доверчивыми глазами, ожидая от него того, на что не имеет права рассчитывать.
Грей опустил глаза и жестким нервным движением руки отер лицо.
— Я украл наследство моего брата. — Его голос звучал странно незнакомо, пусто и безжизненно, даже в его позе вдруг ощутилась странная пустота. — Дважды.
— Что ж, — покоряясь судьбе, произнесла она.
Он поднял на нее глаза, ожидая увидеть на ее лице выражение презрения или шока, как можно было ожидать. И подобные чувства были бы вполне заслуженны. Но она скорее выглядела заинтригованной.
— Ананасы, цыплята, взятые на абордаж корабли… — Она провела пальцем по крышке стола. — Все это я легко могу представить. Но украсть наследство… причем дважды? Как вы умудрились это сделать?
— Это долгая история.
— А у меня нет никаких срочных дел.
— В то время я находился в Англии и проводил лето в Уилтшире, в поместье моего деда, куда приехал из Оксфорда на каникулы. Мы получили письмо, в котором сообщалось, что мой отец скончался. Мой дед тяжело воспринял это известие. Я думаю, что старик всегда лелеял надежду, что его блудный сын однажды исправится и вернется в отчий дом. Когда эта надежда умерла… — Грей кашлянул. — Через неделю его разбил апоплексический удар, от которого он так и не оправился.
София сдавленно, словно сдерживая внезапное рыдание, вздохнула.
— За одну неделю вы потеряли отца и деда?
— Нет. Мой отец скончался двумя месяцами раньше.
— Да, но тем не менее вы ведь узнали об этом.
Она обхватила себя за плечи.
Грей нахмурился, глядя, как она поглаживает плечи, успокаивая себя, но бередя его собственную, давно похороненную боль. Черт возьми, она не должна его жалеть. И уж тем более не сочувствовать ему.
— Так вы хотите, чтобы я закончил свой рассказ?
— Извините. Продолжайте.
Теперь он говорил живо, словно речь шла о заключении торговой сделки.
— Мой дед завещал Кларендон моему отцу. В случае смерти моего отца земли должны были быть поделены между его сыновьями.
— Между вами и капитаном Грейсоном?
— Да. — Он наклонился к столу. — Но, понимаете, моя дорогая, они не знали о Джоссе. Полагаю, в своем ежегодном отчете о состоянии дел в поместье мой отец не потрудился упомянуть о своем внебрачном сыне — мулате. Крючкотворы-юристы и представления о нем не имели.
— Но если он незаконнорожденный… имел ли он право наследовать имение?
Грей с преувеличенным вниманием принялся изучать коротко остриженные ногти.
— Вероятно, нет. Но чтобы ответить на этот вопрос, нужно было все объяснить душеприказчикам.
— А вы этого не сделали. — В ее глазах любопытство сменилось проницательностью. — Вы унаследовали земли, а потом продали их, не посоветовавшись с братом?
Грей кивнул.
— А вы поделились с ним доходом, после того как это произошло?
— Нет. Я купил этот корабль и оснастил всем, что было необходимо каперскому судну. Все было записано на мое имя, но я пообещал ему, что мы поделим доходы после войны.