Это не было полётом. Это было падением. Перезревший подгнивший плод падает сам. Его нет надобности срывать.
Обыватель путает повод к революционным демонстрациям (хлебные очереди, «хвосты») с причинами. Сам же признал главной причиной прогнивший государственный аппарат империи. А это – ствол, опора государства. Когда ствол трухляв, дерево обречено.
Завершает Обыватель так: «Собственно, за XIX век, со времён декабристов, Россия была вся революционна, литература была только революционна. Русские были самые чистые социалисты-энтузиасты. И конечно, падала монархия весь этот век, и только в феврале это кончилось.
И странная мысль с этим концом у меня сплетается. Что, в сущности, кончается и социализм в России. Он был преддверием мести, он был результатом мести, он был орудием мести. Но, всё свершив, что нужно, – он сейчас или завтра уже начнёт умирать. Умирать столь же неодолимо, как доселе неодолимо рос. И Россия действительно вошла в совершенно новый цвет. Не бойтесь и не страшитесь, други, сегодняшнего дня».
Вот такое мрачное пророчество. Мол, всё страшное впереди.
Прав ли Обыватель? Какой цвет победит в России? Чёрный цвет флагов анархистов, красный – большевиков или трёхцветие французской буржуазной революции?
Судя по всему, многие граждане полагали, будто за свержением царизма тут же сам собой установится социализм. Однако мгновенные перерождения свершаются только в сказках.
Русские люди чрезмерно увлекаются сказками.
Временное правительство почти не контролирует ситуацию. Много определяет позиция Центрального исполнительного комитета Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. В журналистской среде поговаривают, что и в правительстве, и в Совете главную роль играют масоны. Так ли это, проверить невозможно.
Происходящее в столице похоже на анархию. Аналогичное положение на фронте. Сообщения из провинции не внушают оптимизма. Чем всё это кончится, предсказать невозможно.
На улицах Петрограда обилие праздно шатающихся или митингующих солдат и матросов. Своим поведением они демонстрируют желание лузгать семечки в столице, а не сражаться на фронте или работать.
РОССИЯ И СОЮЗНИКИ
Полагаю, французскому читателю интересно знать о том, как здесь относятся к союзническим обязательствам и к войне с Германией.
В начале этого года газеты пестрели сводками о боевых действиях доблестных российских войск и патриотическими призывами. Теперь – иное. Тревожные, порой трагические сообщения о развале армии, отказе многих частей сражаться, избиении или даже убийствах солдатами офицеров.
Во Франции можно слышать горькие для русского слуха слова: мы – миролюбивая нация и не хотели войны. Она нам была навязана Россией. Нам пришлось вступить в войну с Германией из верности нашим обязательствам к союзной России. Ради них мы пожертвовали жизнью многих молодых граждан, значительной долей национальных богатств. А теперь русские бросают нас на произвол судьбы, начинают брататься с нашим общим врагом. Предательство!
Я постарался переадресовать эти вопросы отдельным солдатам, офицерам, штатским лицам, встреченным на улицах Петрограда. Спрашивал граждан, причастных к политике. Не претендуя на какие-либо научно обоснованные выводы, поделюсь с читателями первыми впечатлениями от услышанного.
Вопрос о союзнических обязательствах России воспринимается здесь болезненно фактически всеми. Даже у так называемых оборонцев, готовых продолжать войну, можно заметить какую-то стыдливость или неуверенность. Люди сознают, что происходит нечто нехорошее или даже постыдное, но не знают, как с этим бороться, что предпринять.
Я им говорю: во Франции удивлены безволием Временного правительства. Оно идёт на поводу у социалистов. Но они составляют, так же как во Франции, ничтожную часть нации. Как можно доверять стране, в которой нет сильной и ответственной власти? Вот в чём вопрос.
Никакого вразумительного ответа я не получил.
Нет никаких сомнений, что Временное правительство стремится придерживаться курса, заявленного ещё в марте: «свято хранить связывающие нас с другими державами союзы». Слова, слова…