На этот раз, впрочем, ситуация была иной. Тот, кто разломал люк на «Алебастре», был гораздо сильнее меня. Может быть, даже сильнее Уильяма. Он убил вампира и экипаж, выкинув трех членов команды за борт и оставив на яхте одного. Не исключено, что это тело с отметинами зубов было чем-то вроде пиратской «черной метки». Почему на борту оказалось два вампира? Что они не поделили? Почему выживший решил сбежать с корабля и куда он подевался?
Вопросы, вопросы… Знает ли Уильям ответы на них? И если да – расскажет ли мне? Не факт. Говорят, информация – это оружие, а Уильям предоставляет мне ее ровно столько, сколько необходимо для выживания. Он держит меня под каблуком, используя мое невежество. В итоге я почти ничего не знаю о вампирах и о себе самом. Кто я? Что я умею? Неведомо. Возможно, он просто боится, что я брошу ему вызов, если обрету силу. Эта мысль греет мне сердце, но не слишком. Думаете, за полтора века преданной службы я пользуюсь его доверием? Как бы ни так.
В отдалении раздался шум мотора, и вскоре появился «ягуар» Уильяма. Я вылез из воды и подобрал сумку. Видимо, я слегка напоминал тварь из «Черной Лагуны»; Уильям смерил меня недовольным взглядом.
– И. ты думаешь, я пущу тебя в машину после того, как ты вывалялся в грязи? – сказал он вместо приветствия.
Несмотря на холод, верх «ягуара» был, по обыкновению, откинут. Я закинул сумку за спину и прыгнул на пассажирское сиденье.
– Завтра отправлю кого-нибудь ее отмывать.
Уильям неодобрительно покосился на меня и завел мотор. Посмотрев на водную гладь, упокоившую «Алебастр», он направил автомобиль в сторону Саванны.
– Ты что-нибудь выяснил? – спросил я.
– Сделал несколько запросов. В Ирландии произошел несчастный случай с рабочим из дока, но это, кажется, не связано с бойней на борту. Я жду дополнительной информации.
Я откинулся на спинку мягкого кожаного сиденья. Может, Уильям спросит, есть ли у меня версия событий? Или не нашел ли я чего интересного на борту? Он не спросил ни о чем. Выждав несколько минут, я сказал:
– Я осмотрел тело из шкафа. На шее следы клыков. Там однозначно поработал вампир – и не из слабеньких.
– По-моему, это очевидно. Стоило лишь глянуть на люк.
Снова молчание. Я и не ожидал, что Уильям будет непринужденно болтать после всего случившегося: ведь он потерял любимую яхту, а какой-то могущественный и враждебно настроенный вампир рыщет на его территории. Однако я не чувствовал ничего – даже гнева, который Уильям продемонстрировал в доках. Он полностью закрыл от меня свой разум, прервав сообщение крови, как мы это называем. Вампиры не читают мысли друг друга, но они, так сказать, настроены на одну волну. Как правило, я ощущал эмоции своего создателя, но если Уильям не желал, чтобы я улавливал ход его мысли и понимал чувства, ничего не мог с этим поделать.
Немного помолчав, я зашел с другой стороны.
– Итак, босс, ты чего-то недоговариваешь?
– Я сказал все, что тебе следовало знать.
– Черт возьми, Уильям! Тут где-то бродит убийца вампиров. А мы с тобой и есть вампиры, ты не забыл?
– Я узнаю, кто это сделал. И найду его. Тема закрыта.
– Держу пари, ты уже кое-что узнал. Как насчет… Уильям повернулся ко мне, показав клыки.
– У нас была тяжелая ночь. Я потерял сегодня очень много. Гораздо больше, чем тебе кажется. Поговорим об этом, когда я получу нужные сведения, но не ранее.
Я заткнулся и откинулся на спинку сиденья. Не стоит перегибать палку и провоцировать Уильяма. Остаток пути мы провели в молчании, я только позвонил Ричи и попросил перегнать мой «корвет» в гараж. Уильям остановил машину возле Бонавентуры, и я направился к кладбищу, где обычно проводил дневные часы.
– Джек, – сказал Уильям. Я обернулся. Он смотрел себе под ноги. – Будь осторожен.
Потом он уехал, раскидывая колесами «ягуара» гравий и осколки щебня.
– Спасибо, папочка, – пробурчал я под нос и пошел в сторону Бонавентуры. К дому. Кладбище располагалось сразу за складскими помещениями, часть из которых принадлежала мне. Здесь располагалось одно из моих дневных убежищ.
Бонавентура всегда поражала меня своей красотой. Статуи ангелов стоят, словно безмолвные часовые, над своими мертвыми хозяевами, и глядят в сторону моря. Дубы, обросшие бородатым мхом, чуть покачиваются на ветру, шелестя ветвями и протягивая свои узловатые корни среди могил. Помните фильм, в котором мальчик рассказывает, что он видит мертвых людей? Что ж, я их слышу. В конце концов, я один из них. Иногда ощущаю, как они шевелятся под ногами. Это те, кто не сумел обрести покой. Если вы ходите по Саванне, то ступаете по мертвецам. Погибшие на двух войнах, зачастую похороненные там, где они упали; жертвы желтой лихорадки, чьи тела сжигали, а прах развеивали по ветру, как семена одуванчиков; пираты, умершие от удара кинжалом, бандиты и разбойники всех мастей; рабы и просто невинные люди, ставшие жертвами беспокойных времен, когда жизнь не стоила ни гроша. Я чувствую их всех: прислушавшись, могу иной раз уловить их слова или эмоции.
Сегодня мертвые предупредили, что я не один. Странное ощущение, не покидавшее меня на «Алебастре» и на мысе Лазаря, снова возникло в Бонавентуре, и это не было игрой воображения. Я прибавил шагу, игнорируя мольбы мертвецов, звавших меня присесть и немного отдохнуть. Нет времени. Слишком уж быстро на востоке светлело небо. Нужно добраться до укрытия до того момента, как солнечные лучи сожгут мою плоть. Держу пари, что чужак-вампир тоже найдет убежище. В Бонавентуре множество склепов, крытых бетонными плитами, которые вампир может поднять без особых усилий. Да, днем мы спим, причем беспробудно.
О чем следовало побеспокоиться – так это о завтрашней ночи.
Октябрь 2005 года н. э.
Мое человеческое имя – Оливия Маргарет Спенсер. Да, я была (и по-прежнему остаюсь) дальней родственницей Дианы Спенсер, злополучной принцессы Уэльской. Вы можете спросить, что именно я включаю в понятие «быть женщиной на полную катушку», как говорят современные американцы. Так вот, полагаю, это – единственно возможный образ жизни.
В те времена, когда я была девчонкой, нас называли «современной молодежью». Буйство двадцатых годов стало нашим ответом Великой Войне[12] и страшной эпидемии гриппа в Европе.
Нам же было позволено жить.
Мы развлекались, читая истории об американских гангстерах, отрезая юбки выше колена и коротко постригая волосы. Мы пили, трахались напропалую и полагали, что так и надо. Но все это закончилось, когда я встретила Элджера.
О, он был крутым чуваком. И абсолютно безбашенным. Я влюбилась с первого взгляда. Он стал моим Оскаром Уайльдом, а я – его Жорж Санд. Я из кожи вон лезла, чтобы он обратил на меня внимание. Одевалась как мальчишка, преследовала Элджера, то и дело попадаясь ему на пути и неустанно пытаясь затащить его в постель. В конце концов это произошло – и тут наконец-то я узнала правду. Элджер оказался не просто скучающим богатым красавчиком.
Он был чертовым вампиром.
Я мечтала стать его копией. Вернее – женской версией. Бессмертной кровопийцей, вечной женщиной праздника. Я обещала, что буду одеваться в мужскую одежду и позволю ему делать со мной в постели все, что только заблагорассудится. Однако душка Элджер этого не хотел. Он сказал, что если я стану вампиром, то сексом нам с ним больше не заниматься.
Потом Элджер рассказал мне две вещи. Во-первых, женщины очень редко могут пережить этот процесс. Во-вторых, если я все-таки останусь в живых, то сделаюсь не просто кровососом, как это происходит с мужчинами. Затем Элджер подробно объяснил мне, что такое суккуб. Если женщина становится вампиром, она теряет возможность рожать. Взамен она получает способность высасывать жизненную силу мужчины-вампира, занимаясь с ним любовью. Они получают свое удовольствие, но мы взамен берем часть их силы и можем позвать на помощь, если приспеет нужда.