Я глянул на вампиршу, гадая, признается ли она. Вампирша проговорила:
– Мы встретились в ночном клубе. Я уже знала, что Ридрек убил Элджера, и кинулась за ним, прежде чем Джек и Уильям сумели меня остановить. Что происходило дальше, помню смутно… да, Ридрек был рядом, а я не могла убить его. И во время допроса… думаю… не исключено, что я сказала ему о крови.
– Ты имеешь в виду… Он что, пытал тебя? – возмущенно воскликнул Ибан.
Плечи вампирши поникли. Она снова уставилась в пол, но ничего не сказала, оставив всех пребывать в уверенности, что Ибан не ошибся. Эта птичка могла бы играть в его фильме и получить «Оскара».
Некоторое время все хранили молчание, а потом Герард спросил:
– Сколько времени ты в Америке?
– Около недели. А что?
– Если Ридрек узнал о крови вуду лишь несколько дней назад, значит, он прибыл не по этому поводу. Зачем же тогда? Не для того ли, чтобы уничтожить всех нас?
– Кто еще с ним приехал? – поинтересовался Тоби.
Я припомнил свою беседу с Оливией и Мелафией. Они говорили о других «плохих» вампирах и о том, что «наша сила в числе». Вот же ведь какое дерьмо, черт возьми.
– Видимо, он был один. То есть мы больше никого не видели.
– Если Ридрек собирается бросить нам вызов, то почему явился без сопровождения? – спросил Тоби.
Тишина. Потом Ибан спросил:
– Что же нам делать?
Никто не ответил. Я был уже сыт по горло всеми этими кризисами. Один за другим! И никаких конструктивных решений. В довершение всех неприятностей Оливия вдруг начала судорожно подергиваться.
– Ты в порядке?
Идиотский вопрос. Если кто-то начинает прыгать, словно его окунули в кипящее масло, с ним явно не все в порядке.
– Я… я должна идти, – проговорила вампирша, скрипнув зубами. – Мне больно!
– Что происходит? – спросил я.
– Не знаю. Мне просто надо идти. – С этими словами она кинулась к выходу.
Ибан сказал:
– Возможно, остаточный эффект после пыток? Какой-то невроз?
Герард прищурился.
– Она была в полном порядке минуту назад. Тут что-то другое.
Я же имел собственное мнение на этот счет. Магия Ридрека снова набирала силу. Однако я решил подыграть Оливии и ничего не сказал.
– Может, дело в крови, которую она сегодня выпила? Донор мог поесть каких-нибудь несвежих устриц или еще чего…
Я перехватил вампиршу, прежде чем та успела выскочить из трейлера. Она немедленно утихомирилась и всем телом прижалась ко мне.
– Твое прикосновение… Мне от него лучше.
Ну, ничего себе!
Трое мужчин обменялись задумчивыми взглядами, созерцая, как я поглаживаю Оливию по спине.
– Что такое? – спросил я у них. Ибан почесал в затылке.
– Кажется, ты передаешь ей силу обычным прикосновением, Джек. Может, тебе следовало бы… э… ну, ты понимаешь…
– Заняться с ней сексом, – докончил Герард. Ученый сухарь – он и есть ученый сухарь. – Если ты даешь Оливии силу, просто обнимая ее, подумай, что может получиться в результате полового акта.
– Ребята, посерьезнее, – сказал Тоби, посмотрев сначала на Герарда, а затем на Оливию. – Имейте хоть немного такта.
– Спасибо за совет, Герард. Я подумаю, что можно сделать. – Смешно, но мне вспомнилась старая песня «Sexual Healing»,[43] Однажды Оливия получила его по полной программе. Мы с ней обменялись взглядами, молча согласившись, что сейчас не время делиться результатами наших изысканий. – Ладно, нам надо идти. Ничего не предпринимайте, пока не получите вестей от меня или Уильяма.
– Мы можем помочь в охоте на Ридрека? – спросил Тоби, когда мы с Оливией направились к выходу. Мне показалось, что он не слишком-то горит таким желанием, но чувствует себя обязанным предложить свои услуги.
– Нет. Это слишком опасно. Вы плохо знаете город. Позовите Чандлера, если вам что-то понадобится. Я выйду на связь завтра ночью, если не раньше. Ничего, если мне придется разбудить вас днем?
– Конечно, – сказал Герард. – Дворецкий сказал, что возьмет на себя труд найти удобное место для моего гроба. Я полагаю, он будет стоять в подвале, как это обычно бывает. – У Герарда был старомодный стиль речи, который временами использовал Уильям, и легкий французский акцент.
– Если понадобится поднять меня и Ибана, просто стукните чем-нибудь тяжелым по задней стенке, – сказал Тоби. – Я сплю чутко.
– Заметано.
На средней ступеньке я решил, что проще нести Оливию, чем тащить ее за собой. Я подхватил вампиршу на руки. Мне показалось, будто она вообще ничего не весит. Моя сила все еще была огромна, а слух оставался острым. На полпути к машине, когда я уже должен был выйти из зоны слышимости, до меня долетел голос Тоби.
– Вы видели? Вот это жеребец! Ребята, только представьте, что будет, если он ее трахнет. Со всей силой, которую Оливия получит, она станет супервампиршей!
Просто отлично, мистер Тактичность. Просто отлично. Я устроил Оливию на пассажирском сиденье и обошел машину, чтобы сесть на водительское. Вампирша застонала.
– Не уходи. Мне больно.
– С чего вдруг? – сказал я, вытаскивая ключи и не притрагиваясь к ней. Пусть немного помучается. Может, это заставит ее поделиться какой-нибудь информацией. – Я думаю, ты отлично знаешь, что с тобой сейчас происходит. Верно?
Оливия придвинулась так близко ко мне, как только смогла – разве что не залезла на колени, – и вцепилась в мою руку.
– Я должен завести мотор, дорогуша. Сдай назад. – Я отпихнул Оливию и выехал на аллею. – Так что происходит?
– Он зовет меня к себе!
Вампирша снова приникла к моему боку, и на этот раз я не стал ее отталкивать.
– Кто? Ридрек? – Я начал выворачивать на шоссе, но тут Оливия перехватила руль. – Эй!..
– Да-ааа. – Слово прозвучало длинным болезненным стоном. – К нему туда. – Она указала в противоположную сторону.
Я собирался возмутиться, когда до меня дошло, что это отличный способ найти Уильяма. Ридрек притянет меня и Оливию к ним обоим. Оливия показывала дорогу, и скоро я понял, куда мы едем.
К Бонавентуре.
Огонь…
Мое сознание отлетало все дальше в прошлое, прочь от мучительной боли настоящего.
Пламя…
Весь город, казалось, ярко пылал. Люди бегали и кричали… некоторые из них горели.
Два грандиозных пожара опустошили Саванну. Один – через несколько лет после того, как Джорджия ратифицировала конституцию, а второй, гораздо более страшный, – двадцать четыре года спустя, в январе 1820-го.
К своему несчастью, в это время я уже проживал в Саванне.
Боль…
Теперь, как и в ту ночь, я брел через дымные, засыпанные угольями улицы. Ужас переполнял меня. Кричащая женщина кинулась ко мне в объятия, юбка ее пылала, я ощущал запах паленой кожи. Сбив женщину с ног, я катал ее по земле, стараясь потушить одежду, но несчастной было уже нельзя помочь. Люди пробегали мимо, неся на руках детей и какие-то пожитки. Один мужчина тащил собаку, другой – горшок, наполненный водой. Они бежали к площадям, подальше от обжигающего жара горящих зданий, и там собирались в толпы, надеясь, что благословенная прохлада колодца или фонтана сможет защитить их. Но бедолаги позабыли о деревьях. Огромные дубы, чьи ветви обросли бородатым мхом, освещали небо как масляные факелы, роняя пламя и смерть на нолей внизу. Я стоял в центре улицы и кричал в ночь – о смерти, о милосердии, о дожде. На мне была защита Лалии, и я знал, что не сгорю. Уцелеет и мое имущество у реки. Но город… Магии старых оришас[44] не хватит, чтобы спасти Саванну.
Перекрывая рев огня, раздалась песнь Лалии. Слова были непонятны, но звук тотчас же позвал меня. Я опустил глаза и увидел, что ступни и щиколотки окутаны голубоватым пламенем, но боль отступала, запах паленой плоти стал не таким сильным. Лалия помешает мне умереть. Во всяком случае, на этот раз. Я будут гореть, но выживу и исцелюсь.
…Ведь я должен спасти Джека…
Время сместилось. Неожиданно я оказался возле дома Элеоноры на Ривер-стрит и увидел, как жирный черный дым поднимается из окон третьего этажа. Языки пламени лизали шторы в спальне Элеоноры, в окне маячило ее лицо. Она кричала и протягивала ко мне руки, покрытые пузырями ожогов. Вдалеке слышался звук сирен, но я знал, что они опоздают. Я должен был спасти мою женщину, сломать входную дверь, но к своему ужасу понял; что не могу сдвинуться с места. Мои ноги приросли к земле, страх стиснул грудь. Все вампиры боятся огня, но Элеонора – человек.