И второе:
И с чего, спрашивается, тут было заводиться? Подумаешь, стихи — и, кстати, неплохие… Конечно, посвящение, чего уж там греха таить, весьма игривое и очень-очень интимное… Да, и что теперь?! Поэт он, в конце концов, или жалкий обыватель? Творческая натура — широкая, сердце поэта — большое… Вмещает оно двух женщин. Теперь уж, наверное, одну…
Дура, ревнивая пошлячка, филистерша бескрылая!
Вот похоронят его на Волковом рядом с Надсоном. И будут потом писать в биографии поэта… Целые исследования будут писать… «Пять роковых женщин в судьбе поэта Ивана Ларина».
Какие пять?
Татьяна, еще Татьяна, Алиска, Людочка…
Ну, этой-то до роковухи, как до Пекина раком…
Размышления Ивана были прерваны телефонным звонком. Звонил Лева Брюшной. Ивану следовало хватать тачку и со всех ног лететь на «Ленфильм», что на Каменноостровском проспекте.
В офисе Творческого объединения «Новый телефильм» уже сидела вся кодла, были и Лева Брюшной, и Колян, братки даже директора издательства Антона Пасса притащили для убедительности.
— А вот и наш гений, — пошутил Лева Брюшной, когда в офис втиснулся Иван Ларин.
Его представили директору тэошки, толстому лысому дядьке лет пятидесяти.
— Моисей Соломонович Семлер, — пожимая Ивану руку, сказал толстый и лысый.
— Познакомились? Ну вот и ладненько! — громко хлопнув ладошами, воскликнул Лева Брюшной, — теперь можно и о деле поговорить конкретно.
О том, что до этого о деле говорили «не конкретно», свидетельствовала почти пустая литровая бутыль «Джонни Уокера», что этикеткой своей чернела на директорском столе.
— Конкретно, Ваня, кино сымать будем по твоей книжке, — сказал Лева Брюшной, хлопая себя по коленке, — и сымать будем с Мосей, на его, тысызыть, базе, но на наши, тысызыть, денюжки.
Моисей Соломонович утвердительно кивнул — мол на его базе и на их денюжки.
Кивнул на всякий случай и Ваня. В знак согласия, что он тоже не против.
— Ванька, ты теперь должен сценарий для Моси навалять, андерстэнд? — Лева выразительно поглядел на Ивана, — Причем навалять надо в темпе вальса, потому как время идет, а доллары капают, тайм из мани. А мани ждать не могут.
Моисей Соломонович снова кивнул.
И Ваня тоже кивнул.
Заодно.
И тут же чуть не прыснул от смеха, припомнив ту историю, как один товарищ повесился, чтоб заодно…
— Конкретно, Иван, ты понял? — спросил Лева, снова хлопая себя по коленке.
— Понял, чего не понять! — огрызнулся Иван, — сценарий в темпе вальса.
— Во-во! — подтвердил Лева, — а то знаешь, какие деньги мы с Коляном в Мосю вкладываем? То-то! Тут тебе не тот ваш с твоей Алиской «Мерседес», тут сто таких «Мерседесов», так что, гляди у нас!
И Ваня снова кивнул. И икнул.
Сценарий предстояло писать не забесплатно. И это радовало.
Помимо перспективы того, что на экранах скоро появится сериал по его, Ивана, книге, ему еще светило вознаграждение и за сценарий, и за права использования печатного произведения и за так называемый авторский надзор…
А это означало, что купить квартиру и загородный домик, где они с Людочкой будут жить и поживать, можно будет не через два-три года, а раньше!.. Пар-рдон, с какой еще Людочкой? С этой психованной мегерой?! С Алиской, только с Алиской!
— Я готов, — сказал Иван.
— Ну вот и ладушки, — удовлетворенно подытожил Лева и расплескал по стаканам остатки «Джонни Уокера».
— Ой, Иван Павлович, здравствуйте, присаживайтесь, а можно автограф… — Алискина секретарша, как ее… Оля, Вика, Света… вылетела, не переставая тараторить, из-за своего фасолевидного стола и сунула Ивану глянцевый томик. — Я всю ночь читала, плакала даже, когда вы Мишаню Костромского убили, он был такой хороший…
— Это не я его убил, деточка, а волчьи законы нашей действительности, — Иван расписался на авантитуле, захлопнул книгу. — Но братва люто отомстила убийцам, и справедливость восторжествовала… У себя?
— У Алисы Яновны клиент, но вы проходите в вип-приемную. Сюда, пожалуйста… — Оля-Вика-Света, прижимая книгу к груди, засеменила перед ним, показывая хорошо ему известную дорогу. — Чаю, кофе?
— Спасибо, я, пожалуй, сам похозяйничаю…
Зайдя в просторную, обставленную причудливой гнутой мебелью комнату, Иван первым делом снял пиджак и с наслаждением плюхнулся на белый кожаный диван, не раз выдерживавший тяжесть двух сплетенных тел…
Иван улыбнулся. Ах, Алиска, Алиска, затейница…
— Я, конечно же, закреплю за вами нашего лучшего риэлтера, — слышался из кабинета ее деловой голосок, — но, честно говоря, быстрых результатов не обещаю. Дом ваш мы знаем очень хорошо, и он довольно сложный. Из всех коммуналок расселить удалось только две, и обе на первом этаже, под магазин и офисы…
— А что если мы продадим мою комнату и с доплатой приобретем нормальное жилье?..
— Это зависит от размера доплаты и от того, что вы вкладываете в понятие «нормальное жилье». И в понятие «мы». С вашей комнаткой придется о-хо-хо как повозиться, и много за нее в любом случае не выручить. Мой вам совет — покупайте квартиру напрямую и как можно быстрее. В нашем банке данных есть несколько типовых «одиночек» в разных районах, всего от пятнадцати тысяч долларов, но это сейчас, а в сезон цены подскочат процентов на двадцать…
— Я бы с удовольствием, но… Скажите, а если, допустим, я вношу половину суммы сразу, а вторую… Ну, как бы беру у вас вроде как в кредит под залог недвижимости и автомобиля…
— Вы сами прекрасно понимаете, что это несерьезный разговор. Мы подобные предложения не рассматриваем, господин Захаржевский…
Иван чуть не свалился с дивана. То-то голос Алискиного клиента показался ему таким знакомым. Ник Захаржевский! Занялся, значит, решением квартирного вопроса, а с презренным металлом, надо думать, напряженка. Иван представил себе, как сейчас выскочит в кабинет этаким чертиком из табакерки… Нет, не выскочит, а вплывет этак вальяжно, с достоинством неся себя. Подмигнет заговорщически Ал иске, покровительственно потреплет по плечу онемевшего от изумления Никиту. «Что, Никитос, проблемы? Могу поспособствовать разрешению оных. Я как раз команду собираю, под моим чутким руководством ваять сценарии по моим любимым народом произведениям. Платить буду хорошо, но и драть три шкуры… Как с меня когда-то Федор Михайлович Золотарев, с твоей, между прочим, подачи…» Нет, на фиг, какой из Никитки сценарист, не всем дано… «Пойдешь в нашу съемочную группу администратором? А то мы тут с Мосей Семлером проект задумали…»
Пока он соображал и прикидывал, момент был упущен. Алиска уже выговаривала в трубку секретарше:
— … и если еще раз заявится, меня нет. И не будет. Усекла?
Иван решил вдогонку за бывшим одноклассником не пускаться, а тихонечко прокрался в кабинет, зашел Алиске за спину, прикрыл глаза ладонями и приложился губами к стриженой макушке.
— М-м-м, Ванька… Ты меня напугал… — томно проворковала Алиска.
Иван наклонился и поцеловал ее в щечку.
— Все-то ты в трудах, государыня, аки пчелка… Закрывай лавочку, заводи мотор, поехали в «Граф Суворов».
— Что-то пра-азднуем? — потягиваясь, осведомилась Алиска.
— Да так… Кинцо сымать бум, по моим, тысызыть, шедеврам, — подражая Леве, сказал Иван. — А кого-й-то ты сейчас выставила и пускать не велела?
— Да педик какой-то, чмырь хитрожопый. Бабок на нуле, а туда же — жилье ему подбери. Ладно, не будем о грустном… Так куда мы идем после «Суворова»?..