— Я… точно не знаю, — быстро сказала она. — Мы никогда об этом всерьез не говорили.
Селия покинула Фабианское общество, точнее, была изгнана оттуда, после того как забрала Барти из семьи. Миссис Пембер Ривз заявила Селии: мало того что та совершила грубую ошибку с точки зрения устава общества, тем самым вынудив их исключить ее из его рядов, она еще поступила чрезвычайно жестоко.
— Вы ввергли это дитя в социальный эксперимент, леди Селия. Девочка теперь будет страдать всю жизнь.
Слова миссис Пембер Ривз постоянно преследовали Селию. Даже два года спустя, когда она, уставшая или в дурном расположении духа, воспоминала о них, ее душили слезы. Сейчас Селия поспешила отбросить эти мысли.
— Думаю, вот что нам надо сделать, — медленно проговорила она, — надо найти яркую женщину-романистку, чтобы она написала для нас книгу, стержнем которой стало бы суфражистское движение. Уверена, книга принесет огромную пользу. Я постараюсь все хорошо обдумать. Но сейчас маловато времени. Через две недели мы отплываем в Америку. Знаешь, ММ, мне просто не терпится. На «Титанике»! Это его первое плавание. Интересно, сколько людей спустя годы смогут похвастаться таким?
Издательство «Литтонс» было на коне уже с самого начала года. Издательский бизнес переживал бум, число выпускаемых книг выросло с шести тысяч в 1900 году до двенадцати с лишним тысяч в 1912 году. Публика жаждала читать, к привилегированным классам присоединились рабочие — и мужчины и женщины, — получавшие теперь лучшее образование и желавшие расширять горизонты своих знаний. Литтоны каким-то образом в точности уловили настроения времени: художественная литература, которую они издавали, была умной и заставляла думать, а не просто развлекаться. «Биографика» Селии утоляла жажду знаний, а Оливер предложил серию популярных книг по астрономии, географии и ботанике, и их буквально сметали с полок книжных лавок.
— Мы высоко ценим ваши книги, — однажды сказал Оливеру владелец «Хэтчардс» на Пикадилли, когда они обедали за знаменитым столом издателей в «Гаррике». — У них свой, особенный стиль. Как бы ни отличались они друг от друга тематикой и дизайном суперобложек, им всем присущ, как бы это выразиться… некий стандарт качества. Я, не колеблясь, могу рекомендовать лю бую книгу «Литтонс» каждому покупателю. Я им доверяю. Поднимем же бокалы за «Литтонс» и за качество книжной продукции!
Подобные дифирамбы прибавили Оливеру решимости расширить компанию, увеличить объем печати и нанять больший штат сотрудников. И присмотреться к американскому рынку — там уже обосновалось несколько конкурирующих английских издательств. Предстоящая поездка была больше чем просто возможностью побывать у брата и познакомиться с его семейством. Деловые отношения Селии и Оливера стали теперь терпимее и не столь конфликтными, как в прежние годы. Уверенность Оливера в своих силах и его большой личный успех — а в литературном мире его теперь считали одним из львов издательского дела — означали, что он мог воспринимать Селию не просто как члена своей победоносной команды, но и как весьма важное — по сути, главное — ее звено. Он нашел в себе силы считаться с предложениями жены, приветствовать новаторские проекты, хвалить и критиковать ее, при этом полностью игнорируя факт их супружества. Это, в свою очередь, сказалось на их личных отношениях: укрепило их, закалило и даже придало им определенную пластичность. Иногда Оливеру все еще хотелось, чтобы Селия сидела дома, вела хозяйство, заботилась о детях, но он ясно понимал, что, добившись этой цели, поставит под угрозу другую, не менее важную: растущий успех — и финансовый, и литературный — издательского дома «Литтонс».
Селия также стала одной из хозяек литературных салонов Лондона: приглашения на званые обеды у Литтонов добивались, их обсуждали и высоко ценили. Там, в гостиной на противоположной от улицы стороне дома, окнами обращенной на тщательно спланированный, безупречно ухоженный сад, собирались многие знаменитости: писатели, издатели, художники, актеры, иногда политики — все, кому было что сказать интересного и оригинального. Кузены Лонгман, Роберт Гай и Уильям L были там почетными гостями, как и Джон Мюррей, сэр Фредерик Макмиллан, Уильям Коллинз IV и его младший брат Годфри и, возможно, лучший друг Оливера в издательской индустрии — Джозеф Мэлаби Дент[8].
К ним присоединялись самые известные литераторы тех дней: Маколей, Йейтс, Джордж Бернард Шоу, Хью Уолпол, Киплинг, Гарольд Николсон. Изящество и блеск в собрание вносили Сэквилл-Уэсты, миссис Патрик Кэмпбелл, леди Диана Мэннерс, ослепительные братья Гренфелл, Джулиан и Билли. А однажды, по какому-то особо торжественному поводу, их посетили величайшие танцоры тех дней — Нижинский и Карсавина.
8
Перечислены фамилии владельцев крупнейших издательств Англии: «Лонгман» (Longman) — крупное лондонское издательство педагогической литературы; «Уильям» (William) — речь идет, очевидно, о лондонском издательстве «Уильям Хайнеманн» (William Heinemann), выпускающем литературу широкого профиля; Мюррей (Murray) — «Оксфордский английский словарь» — носит разговорное название «Мюррей» по фамилии первого главного редактора Джеймса Мюррея (здесь говорится, вероятно, о его наследниках); «Макмиллан» (Macmillan) — книгоиздательская фирма, включающая несколько издательств, выпускает главным образом социально-политическую литературу, учебники, научно-технические книги и словари; «Уильям Коллинз» (William Collins) — лондонское издательство литературы широкого профиля; «Дент» (Dent) — лондонское издательство, выпускающее преимущественно учебную и справочную литературу.