– Точно. И все благодаря мне.
Рен опустил руку и снисходительно посмотрел на меня.
– Да что ты говоришь!
Я расплылась в улыбке.
– А ты думал. Я молодец. Мо-ло-дец. Согласись. Я все разузнала, пока ты чесал языком с тем эльфом за стойкой.
Рен прищурился.
– Теперь нам известно, что эльфы убивают членов Ордена и, скорее всего, знают, где врата. И что им помогает кто-то из Ордена. Вчера мы и того не знали.
Рен повернулся ко мне лицом.
– Знаешь, с чем я готов согласиться?
Я выпятила бедро.
– Ну и с чем же?
– С тем, что у тебя между ног кожа нежная, как шелк.
Ничего себе. Такого я не ожидала. Я вытаращилась на Рена. Меня бросило в жар.
– П-п-понятия не имею, о чем ты.
– Врешь, – рассмеялся он.
– Не вру! – Меня распирало от злости. Правда, в основном на саму себя. – Что, по-твоему, случилось в клубе? Как ты думаешь?
Рен шагнул ко мне и проговорил негромко:
– Случилось то, что через пять секунд ты испытала бы лучший оргазм в жизни.
Ох, нет, неужели он это сказал.
– Ах ты… – прошипела я. И что прикажете на это отвечать? – Я притворялась, – наконец нашлась я. – Играла.
Нас разделяли считаные сантиметры. Мне безумно захотелось ему врезать, когда он рассмеялся в ответ.
– Играла? То есть ты хочешь сказать, что твое тело тоже притворялось?
– Ты что, плохо расслышал?
– Айви, детка… – Рен еле слышно усмехнулся. – Ты совсем не умеешь врать, ты знаешь это?
Я сжала кулаки.
– А я и не вру.
– Ну ладно, допустим. Тогда как ты объяснишь, что у тебя трусики намокли так, что хоть выжимай?
Я вытаращилась на Рена. Меня охватил жгучий стыд. А Рен не унимался:
– Держу пари, что могу попробовать, какая ты на вкус, если оближу пальцы. И ты еще будешь мне рассказывать, что притворялась? Значит, эта нежная штучка меж твоих ног – прекрасная актриса.
Не раздумывая, я набросилась на него. О нет, никаких девчачьих пощечин. Я целила кулаком ему в челюсть. К несчастью, Рен оказался проворнее и схватил меня за запястье.
– Некрасиво с твоей стороны, – заметил он. – Мало того, что врешь, так еще и дерешься.
Я не помнила себя от злости.
– Ах ты нахал! Самовлюбленный кре…
– Ты не притворялась. И ты не играла, – перебил меня Рен, и в голосе его не слышалось ни капли насмешки. – Ты терлась о мою руку, и знаешь что: в этом нет ничего плохого. Плохо то, что ты сейчас делаешь вид, будто между нами ничего не было. Это же бред! Ты вспыхиваешь, как фейерверк, стоит мне к тебе прикоснуться!
– Я…
Я врезалась спиной в бетонный столб. Не успела я опомниться, как Рен прижался ко мне всем телом и проговорил, наклонившись к моему лицу:
– Даже не ври мне, будто притворялась. Мы оба знаем правду. Я тебя хочу. По-моему, я предельно ясно это продемонстрировал.
– Ясно как день, – бросила я. Вся эта ситуация меня взбесила, и у меня была на то тысяча и одна причина.
Губы Рена дрогнули.
– Что с тобой такое? – Он положил мне руку на бедро и нежно сжал его. – Или ты до сих пор его любишь? – Рен качнул головой.
Я застыла: меня словно холодной водой окатили.
– Что?
– Ты все еще любишь того парня, который умер? В этом все дело?
У меня в голове не укладывалось, что он осмелился спросить меня об этом, вспомнить о Шоне, да еще в такой момент. Как он мог? Он плюнул мне в душу! Но я все равно ответила:
– Ну… в каком-то смысле я всегда его буду любить.
– То есть ты в него уже не влюблена.
Я не нашлась, что ответить, и потупилась. Смерть Шона меня опустошила, и то, что я отчасти была в ней виновата, мучило меня, но я уже начала оправляться от утраты. По крайней мере, я не думала о нем, как о мужчине, и не стала бы врать Рену, используя Шона как причину отказа.
– Тогда я ничего не понимаю.
– Зачем я тебе? – дрожащим голосом спросила я. – Ты меня совсем не знаешь.
Рен недоверчиво уставился на меня.
– Зато я знаю, что завтра может и не быть. Нет никакой гарантии, что мы доживем до завтра или до следующей недели. Если чего-то хочешь, нужно действовать сразу. Мне не нужно знать историю твоей жизни, чтобы тебя захотеть. И не надо ловить меня на слове, а то я уже по глазам вижу, что ты мне сейчас ответишь. Я хочу узнать твою историю. И тебя. Я хочу… А, пошло все к черту.
Рен положил ладонь мне на щеку, запрокинул мою голову, и не успела я опомниться, как он меня поцеловал.
Поцелуй не был ни медленным, ни робким.
Он целовал меня так дерзко и жадно, словно заявлял права на мое тело, душу, все мое существо. Его поцелуй был требовательным; языком он раздвигал мне губы, и я… поддалась. И Рен по-животному глухо застонал, так что меня бросило в жар. Наш поцелуй становился глубже, язык Рена скользил по моему, исследовал мой рот. Он покорил меня, захватил в плен.