Игра престолов.
Глава 1
Тори
Анджело Риццо: 34. Виттория - Тори Романо: 23.
— Запомни мои слова, - говорит Джорджио. — К концу года я стану одним из боссов.
Я чуть не фыркнула. Слушать, как мой сводный брат рассказывает о том, как он важен в Коза Ностре, просто смешно.
Лишь в его снах.
Джорджио... ну, он самовлюбленный засранец. По-другому и не скажешь. Все знают, что в Коза Ностре есть только пять боссов - Риццо, Торризи, Витале, Ла Роза и Фалько. Эти пять семей управляют Нью-Йорком, и никто не смеет идти против них.
Джорджио только болтает, и однажды его убьют.
Девушка может надеяться.
Мгновенно на меня накатывает волна вины за то, что я пожелала смерти своему сводному брату.
Прости меня, отец.
После того как семь лет назад мои отец и мачеха погибли в автокатастрофе, Джорджио занял место папы в Коза Ностре. Это ударило в голову Джорджио, и жить с ним стало просто невыносимо.
Моя тетя с маминой стороны просила Джорджио позволить мне жить с ними, но он и слышать об этом не хотел. К сожалению, моя мама умерла от пневмонии, когда мне было три года, и тетя, дядя и кузина - единственные родные, которых мне пришлось оставить.
Мне было всего шестнадцать, но слово Джорджио было законом в нашей семье, и никто не смел идти против него. Теперь мне двадцать три, а я все еще привязана к этому ублюдку.
Подозреваю, что он держится за меня только для того, чтобы получить мою долю наследства, к которому у меня появится доступ, когда мне исполнится двадцать пять.
Он уже просадил больше половины своей доли, растратив ее на азартные игры, алкоголь и женщин.
Джорджио был идеальным пасынком для моего отца. Папа даже принял Джорджио как родного, так что я не могу винить папу за то, что он оставил его распоряжаться нашими финансами. Но даже я была потрясена, когда узнала, каким мерзким человеком на самом деле является Джорджио.
Четтина, мать Джорджио, и папа поженились через два года после смерти мамы. Мне было пять, а Джорджио - тринадцать, так что мы росли как брат и сестра.
Но в одночасье он превратился в другого человека. Жестокого, эгоистичного и жадного.
Я не знаю, что буду делать, когда через два года мне исполнится двадцать пять, но Джорджио не получит от меня ни цента. Я надеюсь, что смогу обналичить свое наследство и сбежать куда-нибудь, где он не сможет меня найти.
Прочистив горло, я бормочу: — Извини. Я в туалет.
Джорджио смотрит на красивую женщину, которая только что вошла, и не обращает на меня никакого внимания, пока я встаю со стула.
Подойдя к задней части ресторана, я оглядываю заведение. Здесь полно народу, и, хотя я выросла среди этих людей, все они кажутся мне чужими.
Каждую пятницу мы обедаем в Piccola Sicilia. Ресторан принадлежит Анджело Риццо, и я видела его всего несколько раз. Этого было не достаточно, чтобы хорошенько его рассмотреть.
Не то чтобы я этого хотела. Пять глав Коза Ностры пугают меня до смерти. Они известны своей жестокостью в делах.
Выросшая в Коза Ностре, я научилась их бояться, как и остальные сицилийцы, называющие Нью-Йорк своим домом.
Даже Джорджио их до смерти боится. При мне он говорит много, но когда ему приходится разговаривать с одним из людей Анджело Риццо, он становится жалким.
И каждый раз, когда они заставляют его чувствовать себя жалким, страдаю только я. В последний раз, когда Большой Рикки отругал Джорджио за опоздание на работу, Джорджио сломал мне два ребра.
Он редко оставляет следы на моем лице, потому что ему нравится выставлять меня перед одинокими мужчинами из Коза Ностры. Я знаю, что он планирует выдать меня замуж за кого-нибудь из них, но пока ждет моего наследства.
Единственное утешение, которое я могу найти в этой неприятной ситуации, - это то, что Джорджио не может заставить меня выйти за него замуж. Мы живем в сплоченной сицилийской общине, которая не одобрит его попытку женитьбы на мне. В конце концов, нас воспитывали как брата и сестру. Это мое единственное спасение, а также причина, по которой он не смотрит на меня в сексуальном плане. Все что имеет значение для Джорджио, - это мое наследство, к которому он так и хочет приложить свои грязные руки.
Я проскальзываю в туалет и, облегчившись, мою руки и подкрашиваю губы. Мой взгляд скользит по светлому персиковому летнему платью, которое я надела, проверяя, не задралась ли оно. Такая ситуация произошла с Аидой, когда нам было по четырнадцать лет, и я чуть не умерла от охватившего меня испанского стыда. С тех пор я всегда проверяю свою одежду, чтобы убедиться, что все в порядке.