Я настолько погружаюсь в ее поглощение, что теряю счет времени и понимаю, что она снова кончает, только когда она кричит так, будто я ее убиваю. Я хихикаю, касаясь ее чувствительной сердцевины, а затем ползу вверх по ее телу.
Глядя на ее раскрасневшееся лицо, когда она отчаянно задыхается, я говорю: — Мне нравится, как ты кончаешь для меня.
Ее тело затекло от удовольствия, и я легко перемещаю ее, ложась так, что она оказывается наполовину на мне, а наполовину прижата между моим боком и диваном.
Пока она приходит в себя от удовольствия, я лениво провожу пальцами по ее спине, наслаждаясь тем, какая мягкая на ощупь у нее кожа.
Ее голос охрип, когда она говорит: — Я и не знала, что такое удовольствие существует.
— Это только начало, — пробормотал я.
Ее щека прижимается к моей груди, и я вижу только ее дикие кудри, когда она спрашивает: — Что ты имеешь в виду?
— Как только твоя киска перестанет болеть, мне не придется быть с тобой осторожным, а значит, я смогу трахать тебя до потери сознания, пока соседи не услышат твои крики.
Она выгибается, чтобы посмотреть на меня. — А будет снова больно?
— Возможно. — Заметив вспышку беспокойства, я добавляю: — Только пока ты не привыкнешь ко мне. Первый раз - самый худший.
Я закрываю глаза и продолжаю водить пальцами вверх и вниз по ее спине.
Этот момент идеален.
Виттория какое-то время лежит неподвижно, и как раз в тот момент, когда я уже готов заснуть, она перебирается ко мне на колени. Я держу глаза закрытыми, но уголок моего рта приподнимается, когда она задирает рубашку на моей груди.
Как только ее губы касаются моего пресса, мое тело вздрагивает, а член становится болезненно твердым.
Желая посмотреть, как далеко она зайдет, я решаю дать ей возможность немного потерпеть.
Взявшись за заднюю часть рубашки, я стягиваю ее через голову, и от этого действия у Виттории темнеет в глазах. На ее лице все еще сохраняется настороженность, но, по крайней мере, страх исчез.
Когда она целует и облизывает мои плечи, я чувствую, как ее груди касаются моего живота.
Господи, я сейчас кончу в штаны.
Я стягиваю треники, и Виттория быстро берется за дело, стягивая ткань с моих ног.
Прежде чем она успевает продвинуться слишком далеко вверх по моему телу, я приказываю: — Вылижи мой член.
Ее щеки вспыхивают ярким румянцем, но она наклоняется. Я быстро убираю ее локоны с дороги и наблюдаю, как ее язык проводит по чувствительной головке, на которой собирается сперма.
— Обхвати меня рукой.
Я смотрю, как ее рука приближается, и ее пальцы осторожно обхватывают основание моего члена.
Так чертовски хорошо.
— Сильнее, детка. — Она сжимает руку, но этого недостаточно. — Намного сильнее.
Ее пальцы превращаются в тиски, и я издаю удовлетворенный стон.
— Соси головку, пока гладишь мой член, — приказываю я.
Ее глаза перебегают на мое лицо, и ее губы смыкаются вокруг набухшей головки.
Господи, мать твою. Мне не хватит слов, чтобы описать открывшийся мне вид.
Пока она всасывает меня в жар своего рта, ее рука медленно двигается вверх-вниз.
Я долго не протяну.
— Вот так, детка. Мне нравится смотреть, как ты принимаешь мой член. — Мои хриплые слова придают ей уверенности, и она сосет сильнее, проводя языком по чувствительной головке.
Я содрогаюсь от сильного удовольствия, и только вид ее впалых щек толкает меня за грань.
— Отстранись, я сейчас кончу, — предупреждаю я, но она впервые не слушает меня, и, когда я начинаю кончать в ее горячий ротик, я наблюдаю, как она глотает мою сперму.
— Блять, детка, — стону я, мое тело содрогается от удовольствия.
Выпив из меня все до капли, она ложится на меня и делает глубокий вдох.
Я обхватываю ее руками и прижимаюсь поцелуем к ее волосам. — Ты такая хорошая, блять, девочка, что это меня убивает.
Она ничего не отвечает на мой комментарий, и по мере того, как в комнате меркнет свет и наступает ночь, я чувствую, как расслабляются ее мышцы и выравнивается дыхание.
Осознав, что она уснула на мне, я улыбаюсь и шепчу: — Я заставлю тебя полюбить меня так сильно, что ты не сможешь жить без меня. Я стану твоим богом и тем, кому ты будешь молиться. — Я протягиваю пальцы сквозь ее кудри. — И я буду любить тебя так, будто ты мое спасение.
Проходит несколько часов, и, когда я сам уже изрядно устал, мне удается выбраться из-под спящей жены и поднять ее на руки в стиле невесты. Я несу ее обнаженное тело в нашу спальню и осторожно укладываю на кровать.
Она шевелится и бормочет что-то нечленораздельное.