Снова погружаясь до упора в то, что стало моим любимым местом на земле, я издаю стон: — Ты так чертовски хорошо меня принимаешь. — Мои глаза закрываются от невероятного ощущения ее объятий. — Такая чертовски тугая маленькая киска, к которой прикасался только я, — шиплю я с чувством собственника.
Удерживая Витторию на месте, я втягиваю воздух сквозь зубы и начинаю безудержно трахать ее. Я наблюдаю, как краснеет ее попки от шлепков моего пресса, и это заставляет меня двигаться быстрее и сильнее.
С ее губ начинают срываться крики, и вскоре она уже всхлипывает: — Анджело. Да. Боже. Да. Боже.
Ее киска сжимается вокруг меня, когда наступает ее оргазм, и удовольствие обжигает мой позвоночник. Экстаз напрягает мое тело, и я падаю на нее, пока мой член дергается внутри нее.
Мои зубы впиваются в ее плечо, и я задыхаюсь от рыка, моя сперма заполняет ее.
Наши тела дрожат и содрогаются, и, обливаясь потом, мы задыхаемся.
— Господи, — простонал я, прижимаясь к ее коже. — Секс с тобой стал моим новым любимым занятием.
Сев рядом с Витторией, я притягиваю ее ближе. Она устраивается на моих коленях, и мы оба смотрим вниз на свидетельства наших оргазмов, покрывающие ее киску.
Я провожу пальцем по ее складочкам и, поднеся его к ее губам, бормочу: — Открой.
В ее глазах появляется тревожное выражение, но она делает то, что ей говорят. Я погружаю палец в ее рот и говорю: — Соси, детка.
Она слушает, когда ее язык касается моего пальца.
— Такая послушная маленькая figa.
Глава 25
Тори
Я приготовила две партии канноли4, и пока они остывают, на кухню заходит Анджело.
— Господи, как же мне нравится запах в доме с тех пор, как ты переехала.
Я ухмыляюсь ему, опираясь бедром о стойку и попивая кофе.
Когда я проснулась сегодня утром и почувствовала его руки вокруг себя, в моем сердце произошел сдвиг.
Я начинаю видеть Анджело в другом свете. Он ни разу не был жесток со мной. И хотя я прекрасно понимаю, что он может измениться в любой момент, я цепляюсь за надежду, что он никогда не поднимет на меня руку.
Он добр и терпелив со мной... и даже любящий. Иногда я забываю, что он один из главарей Коза Ностры. Я забываю, что он убивает людей. Я забываю, что он зарабатывает на жизнь преступной деятельностью.
Когда он дома, он просто Анджело, мой муж.
Между нами возникает связь, и от этого мои чувства к нему меняются.
Рядом с ним я не должна быть всегда начеку и даже больше улыбаюсь.
Анджело берет канноли и прислоняется спиной к стойке. Не сводя с меня глаз, он откусывает кусочек.
Я смотрю, как он наслаждается десертом, и в моем сердце разливается тепло.
Я могу научиться любить этого человека.
Он наклоняет голову и спрашивает: — Что творится в твоей голове?
Я делаю глубокий вдох и медленно выпускаю воздух, прежде чем признаться: — Ты не такой, как я ожидала.
— А чего ты ожидала?
Он берет еще одну канноли, пока я правдиво отвечаю: — Насилия.
Он съедает всю порцию за два укуса, прежде чем сказать: — Мой отец выбивал все дерьмо из моей матери. Я не святой, но это единственное, чего я никогда не сделаю.
Услышав о его родителях, я свела брови. — Мне так жаль. Должно быть, это было ужасно. — Я опускаю взгляд на карамельную жидкость в своей чашке. — Мой отец был нежным и заботливым.
— Я знаю. Он был большим плюшевым медведем. Все почувствовали потерю, когда он умер.
Верно. Анджело знал моего отца.
Анджело сокращает расстояние между нами и, обхватив мое лицо руками, перехватывает мой взгляд.
— Когда я увидел тебя на похоронах, мне и в голову не пришло, что Джорджио будет так плохо с тобой обращаться. Если бы я знал, я бы поместил тебя в более безопасное место.
Он наклоняется и нежно целует меня в сантиметре от моего рта, а затем шепчет: — Мне жаль, что ты страдала после смерти отца.
Еще один поцелуй на линии роста волос, и в моей груди взрывается предвкушение.
Мое дыхание учащается, и Анджело отстраняется, чтобы наши глаза встретились.
— Дай мне разрешение, Виттория, — шепчет он.
Я обдумываю его просьбу, но, не чувствуя себя готовой, качаю головой. — Мне просто нужно еще немного времени.
Он делает глубокий вдох и отстраняется от меня. — В таком случае я забираю половину канноли.
Он не сердится на меня.
Улыбка расплывается по моему лицу. — Я сделала двойную порцию, чтобы и тебе досталось.
— Мне придется провести дополнительное время в спортзале, чтобы отработать всю еду, — усмехается он, прежде чем покинуть кухню.
Тишина заполняет кухню из-за его отсутствия. У меня возникает желание последовать за ним, чтобы снова быть рядом, но я подавляю это желание и начинаю убирать кухню после утренней выпечки.