Время летит, когда ты делаешь деньги.
Неудивительно, что дядя Маурицио не дает мне покоя по поводу женитьбы. Он боится, что меня уберут до того, как у меня появится шанс подарить семье Риццо наследника.
Проблема только в том, что женщины из подходящих семей либо старше меня, либо еще учатся в школе. Дядя Маурицио постоянно намекает, что я должен жениться на Валентине Тоскано, которая происходит из влиятельной семьи, но этого не произойдет. Она старше меня на шесть лет и безумна.
В голове всплывает красивое лицо Виттории, но я качаю головой, потому что Романо намного ниже Риццо.
По крайней мере, она чертова сицилийка.
Я снова качаю головой, потому что мне точно не нужен Джорджио в качестве шурина.
Мой взгляд опускается на правую руку, и я потираю пальцы, вспоминая ощущение ее шелковистых волос.
Она вздрогнула, как будто подумала, что я собираюсь ее ударить. Женщина так реагирует только тогда, когда ее уже били.
Мои глаза сужаются, когда я думаю о своих родителях. До того как они погибли в результате наезда, мой отец избивал мою мать до полусмерти. Каждую ночь ее кровь заливала стены.
Мир, в котором я вырос, сделал меня жестким человеком, но я никогда не ударю женщину.
И снова воспоминание о том, как Виттория вздрогнула, проносится в моем сознании.
Я начинаю постукивать пальцами по столу, пока она заполняет мои мысли.
Я в два раза выше ее. Ее лицо в форме сердца обрамляют золотисто-каштановые локоны, которые словно не хотят укрощаться. Ее невинные глаза таят в себе загадочную силу, способную приковать мое внимание.
Эта женщина чертовски красива.
— Босс? — Большой Рикки говорит, чтобы привлечь мое внимание.
Я забыл, что этот человек все еще в офисе, и, тряхнув головой, чтобы избавиться от мыслей о Виттории Романо, я убираю телефон обратно в карман.
Вздохнув, я встаю и бормочу: — Поехали в клуб.
Каждый день меня окружают красивые женщины, но ни одна из них не привлекала моего внимания так, как этот олененок с дикими волосами и глазами лани.
Глава 3
Тори
— Ты маленькая гребаная сучка! — рычит Джорджио, когда меня заталкивают в дом.
До смерти папы и Кеттины, матери Джорджио, дом моей семьи был наполнен любовью и смехом. Теперь он наполнен безнадежностью и насилием.
Ладонь Джорджио ударяет меня по затылку, и я, споткнувшись, теряю равновесие. Я падаю на деревянный пол, на полировку которого уходят часы, и сильная боль пронзает мою голову.
Сумочка соскальзывает под приставной столик, и прежде чем я успеваю подняться, нога Джорджио врезается в мой правый бок.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы не выпустить крик боли.
Когда он ударил меня в первый раз, у меня остался синяк под глазом. Я две недели не могла выйти из дома. Все в приходе спрашивали, где я, и это расстраивало Джорджио. С тех пор он не прикасается к моему лицу.
— Из-за тебя у меня есть всего месяц, чтобы найти чертову тонну денег! Придется взять часть из своих запасов.
Еще один удар ногой в живот заставляет воздух вырваться из моих легких. В глазах все туманится, а с губ срывается мучительный звук.
Задыхаясь от боли, я чувствую, как по щекам текут слезы.
Не помогают ни мольбы, ни споры. Если я осмелюсь произнести хоть слово, это только еще больше разозлит Джорджио. Мне удается свернуться калачиком и обхватить руками свою талию.
Джорджио упирается сапогом мне в спину и наваливается на меня всем своим весом, ухмыляясь: — Однажды я тебя убью.
Давление ослабевает, и я слышу, как он топает в гостиную.
Ублюдок.
Поднимаясь на ноги, я подавляю стон от боли, пронизывающей живот и туловище. Не утруждая себя захватом сумки из-под приставного столика, я, опираясь на стену, добираюсь до своей спальни.
Закрыв за собой дверь, я обязательно запираю ее и, наконец, оказавшись в безопасном месте, сползаю на пол и сажусь ровно на задницу.
По щекам катятся беззвучные слезы, и я не утруждаю себя их вытиранием.
Еще всего лишь два года.
И все равно это кажется вечностью. Неужели деньги того стоят?
Может, мне удастся сбежать посреди ночи и найти маленький городок, где я смогу работать официанткой?
Продолжай мечтать. У тебя нет ни гроша за душой. Ты собираешься идти пешком до маленького городка?
Чувствуя себя загнанной в ловушку и безнадежной, я подтягиваю колени к груди и обхватываю руками голени.
Боже, как я скучаю по папе. Я плохо помню маму, но знаю, что похожа на нее.
Я была зеницей ока папы до самой его смерти. Даже когда он женился на Кеттине, ничего не изменилось. Я считала себя самой счастливой девочкой, ведь у меня были любящая мачеха и старший брат. Все было так хорошо, пока они не ушли из жизни.