В любом случае, найти ублюдка, который угрожал жизни Лии, было единственным, на чем я мог сосредоточиться, и все же она говорит, что мне все равно.
– Если бы ты хотела поговорить о своих родителях, ты бы это сделала.
Она кладет руки на колени ладонями вверх и изучает их все тем же остекленевшим взглядом.
– Мама, папа и я не были богаты, но мы были счастливы. Я знала, что он не был моим настоящим отцом, но он был единственным отцом, который у меня был. Мы жили в маленьком домике у сицилийских полей, в котором папа управлял большим фермерским хозяйством. Он был прекрасен, с огромными оливковыми деревьями и ясным летним небом. Мне приходилось играть с детьми фермера, и мама подсадила меня на танцы. Мы были уютной маленькой семьей, которая готовилась к суровой зиме и процветала летом. Во время сбора урожая мы устраивали праздники и танцевали всю ночь напролет. Мы были... нормальными.
Ее голос понижается, но не прерывается, когда она продолжает.
– Когда мне было пять, что-то было не так. Я чувствовала это, хотя была маленькой и глупой. Я чувствовала, что в доме что-то не так. Мама не играла громкую американскую музыку, под которую папа качал головой, и он не был рядом, чтобы поцеловать меня или обнять. Я пряталась за дверью, когда услышала их. Мужчины орали на папу по-итальянски, говоря, что он должен отдать им девочку, а мой невозмутимый папа кричал в ответ, что не отдаст.
– Кто-то схватил меня, и я завизжала, но мама зажала мне рот рукой и покачала головой, чтобы я успокоилась. Мы выбежали на улицу и направились к отдельному коттеджу, она усадила меня в маленькую коробку и приложила палец ко рту. У нее были слезы на глазах, когда она целовала меня. Она сказала, что ей жаль, что папа не был моим настоящим отцом, и что она хотела бы изменить это. Потом она велела мне не выходить ни при каких обстоятельствах, пока кто-нибудь не назовет меня ее девичьей фамилией – Гюллер.
Руки Лии дрожат, ее нежное горло судорожно сглатывает.
– Я долго сидела в этом ящике, потная и напуганная. Эта коробка была такой темной и тесной, но я не осмеливалась ее покинуть. Я услышала громкие выстрелы из дома, прежде чем они затихли. Не знаю, сколько времени я просидела в ящике, пока кто-то не пришел за мной, назвав меня Малышкой Гюллер. Я была голодна и замерзла, и я обмочилась, но все, что я хотела, это маму и папу. Человек, который отвез меня в аэропорт, сказал, что они умерли от газовой асфиксии, и что я буду жить с бабушкой. Он даже не позволил мне увидеть их в последний раз. Тогда я верила, что они умерли из-за газа, и это заставляло меня чувствовать себя более непринужденно. Но чем старше я становилась, тем больше убеждалась, что есть что-то еще. Иначе зачем бы маме прятать меня?
– Я спрашивала об этом бабушку, но она отказывалась мне что-либо говорить, пока не оказалась на смертном одре. Она сказала, что моя мама связалась не с тем мужчиной, гангстером, и забеременела мной. Она была вынуждена выйти замуж за моего отца, чтобы мое незаконное существование не отразилось плохо на моем биологическом отце. Бабушка никогда не говорила мне, кто это был, и я никогда не хотела связываться с ним. – Она смотрит на меня. – Но ты ведь все это знаешь, не так ли? Ты прекрасно осведомлен обо всем моем прошлом. Вот почему ты никогда не спрашивал.
Я постукиваю пальцем по бедру, но ничего не говорю, ожидая, что она даст мне то, что мне нужно.
– Это правда, Адриан?
– Что правда?
Ее подбородок дрожит, а глаза наполняются непролитыми слезами.
– Ты держал меня все это время, чтобы быть ближе к моему отцу?
– Может быть.
Выражение ее лица дрогнуло, боль и что-то еще просочилось внутрь.
Мне нужны эти сильные эмоции. Выпусти их всех, Лия.
– Но почему? Зачем тебе понадобились все эти хлопоты, чтобы использовать меня против Лазло Лучано? Он даже не знает о моем существовании!
Вот.
Мои мышцы напрягаются, когда она предлагает мне то, чего я так долго ждал.
– Я думала, ты не знаешь, кто твой настоящий отец.
Она сглатывает, понимая свою ошибку.
– Бабушка рассказала.
– Ты только что сказала, что она не назвала тебе имени.
– Она… назвала.
Через секунду я уже стою перед ней, держа ее подбородок пальцами.
– Я мучаю взрослых мужчин, чтобы получить ответы, и я точно знаю, когда люди лгут. Так почему бы тебе не сказать мне, кто, черт возьми, на самом деле сказал тебе имя твоего отца?
Ее губы дрожат, подтверждая тот факт, что у нее действительно есть посторонняя помощь. Черт. Как я мог не заметить этого раньше?