Лия дрожит всем телом, хотя ее зрачки расширяются. Я даю ей достаточно свободы, чтобы она могла дышать, и она делает глубокий вдох через рот.
Я резко обхватываю ее киску.
– Чья это киска?
– Твоя... – выдыхает она тихим голосом, когда ее возбуждение покрывает мои пальцы.
– Совершенно верно, моя. Так как же, черт возьми, ты смеешь отдавать то, что принадлежит мне, кому-то другому?
Ее рот приоткрыт, но она ничего не говорит.
– Кто единственный, кто может трахнуть тебя, Лия?
Она молчит.
– Я спрашиваю, кто единственный, кто трахает твою киску?
– Ты…
Я держу ее бедра внизу и вхожу в ее влажный жар одним безжалостным движением. Обычно я позволяю ей приспосабливаться к моим размерам, но я не в настроении, когда вхожу в нее с диким ритмом, который должен наказать ее, дать ей почувствовать, как сильно она разрезала меня, черт возьми.
– Эта киска моя. – Я поднимаю ее бедро и шлепаю по заднице, сильно, и она задыхается. – Эта задница тоже моя. Ты принадлежишь мне, и я буду трахать тебя до тех пор, пока это не станет единственным, о чем ты будешь думать и дышать. В следующий раз, когда ты даже подумаешь о том, чтобы позволить другому мужчине смотреть на тебя, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к тебе, ты вспомнишь этот момент, когда каждый дюйм тебя принадлежал мне.
Я выхожу из нее и размазываю ее собственные соки по ее задней дырочке.
Глаза Лии расширяются, когда я толкаю головку своего члена внутрь.
– Я сказал, каждый гребаный дюйм тебя, жена.
– Адриан…
– Что? – рычу я.
– Ты злишься.
– Кто меня разозлил? Кто заставил меня сойти с ума?
– Но ты сделаешь мне больно.
– Разве ты не любишь, когда я делаю тебе больно? Или я делаю это недостаточно усердно?
Она отчаянно мотает головой.
– Скажи, чтобы я трахнул тебя в задницу, Лия. Скажи мне, чтобы я овладел каждым твоим дюймом. Владей мной...
– Трахни меня. Овладей мной… – Всхлипывает она.
Это все, что мне нужно.
Лия делает глубокий вдох, все больше ее возбуждения стекает по ее влагалищу и на мой член, когда я толкаюсь дальше внутрь. Ее голова откидывается назад, и я стону от того, насколько она напряжена. Несмотря на то, что я уже трогал ее здесь раньше, я никогда не брал ее, потому что хотел оставить ее, пока она не придет ко мне, пока она не захочет меня достаточно, чтобы начать секс.
Но к черту все это.
К черту мои дурацкие представления о ней.
Она пошла вперед и погубила нас, так что я погублю ее в ответ.
Я толкаюсь до упора, заставляя ее глаза закрыться, а пульс учащаться.
– Посмотри на меня.
Она медленно открывает веки, глядя на меня сквозь полуприкрытые веки.
– Видишь это? – Я вонзаюсь в ее задницу, когда загоняю три грубых пальца в ее влагалище.
Она медленно кивает, ее лицо раскраснелось от удовольствия и боли.
– Твое тело приветствовало его так же, как и меня? Ты впустила его вялый член в свою задницу?
Лия качает головой.
– Хм. Значит, это была всего лишь киска? Моя гребаная киска?
Я вхожу в нее сильнее, мой пах шлепает по ее ягодицам, а мои пальцы проникают в ее киску с новой энергией, которая заставляет ее задыхаться.
– Тебе понравилось? Ты сжималась вокруг него так же, как сжимаешься вокруг меня?
– Не-е-ет! – кричит она, когда оргазм пронзает ее, и все ее тело поднимается с кровати. Я врываюсь в нее еще немного, а затем вырываюсь и кончаю ей на лицо, моя сперма стекает по ее приоткрытым губам и подбородку.
Это первый раз, когда я сделал это, но это казалось подходящим, так как она, вероятно, позволила ему кончать внутри себя.
Я настолько параноик, что, если бы Джереми не был похож на мою юную версию, я бы сделал тест ДНК.
Мой зверь берет полный контроль, и я чувствую, что боль и гнев взорвут меня изнутри.
– Пойми это, Лия. Может, я и не причиню тебе вреда, может, и не убью тебя, черт возьми, даже если ты этого заслуживаешь, но я найду этого ублюдка, и когда я это сделаю, я трахну тебя у него на глазах, прежде чем перережу ему гребаное горло. А потом я снова трахну тебя в луже его крови. – Я отпускаю ее шею, и она делает глубокий вдох, слезы катятся по ее щекам. – Защищай его, пока можешь.
Глава 36
Лия
Кажется, я схожу с ума.
Поначалу я списывала это на то, что мои кошмары взяли надо мной верх. Мне снились воспоминания о маме и папе на Сицилии, и большинство из них были о том, как они оказались запертыми в коробке без выхода.
Но потом мне стали сниться эти кошмары, пока я бодрствовала. Мой разум сломил мой дух, мою душу и мое гребаное сердце.