Мягкий утренний свет проникает с балкона, но это не делает его черты менее резкими или всепоглощающими. Это ничего не отнимает от лица, о котором я только что мечтала.
Он постукивает указательным пальцем по бедру в умеренном темпе. Взгляд его темных, сосредоточенных глаз говорит тысячу слов без единого звука.
Но нет, это не настоящее.
Я опускаю руку и щиплю себя за бедро. Боль взрывается на моей коже, и я вздрагиваю.
Адриан не исчезает.
О Боже. Почему он не исчезает?
Его взгляд останавливается на моей руке, которая все еще лежит на моем бедре, и что-то проходит по ней, прежде чем он скользит обратно к моему лицу.
– Что ты здесь делаешь? – Мой голос едва слышен, пока я пытаюсь осмыслить эту сцену.
– Я отвез тебя домой после того, как ты напилась вчера вечером.
Я сажусь и стону, когда головная боль почти раскалывает мои виски. Воспоминания о прошлой ночи медленно просачиваются обратно, как будто я смотрю на себя сквозь снежный шар.
Мои глаза расширяются.
Я поцеловала его.
Ну, он поцеловал меня, но я поцеловала его в ответ. Потом мы сели в его машину, а потом... темнота.
Я смотрю на себя под одеялом и с ужасом обнаруживаю, что на мне только леотард, а его застежки расстегнуты, открывая мою ноющую киску. Моя одежда разбросана на кровати.
Натянув одеяло до подбородка, я борюсь с жаром на щеках, когда мой взгляд возвращается к нему.
Адриан. Дьявол, который нашел дорогу в мою квартиру.
Он остается спокойным – даже безразличным, – как будто он не просто наблюдал за мной в этом состоянии или наблюдал за моим оргазмом.
Я замолкаю, мое сердце бешено колотится.
Подождите.
Он смотрел, как я кончаю? Это тоже был сон, должно быть сном. Ни за что на свете я не кончу перед ним.
Правильно?
– Ты был здесь все это время? – осторожно, почти со страхом спрашиваю я.
– Верно.
– Как ты сюда попал?
– Ты сказала мне код.
Почему я этого не помню? И вообще, какого черта я напилась? Я уже знаю почему – чтобы расслабиться, но стоило ли это такой цены?
– Что-то еще случилось?
Он поднимает бровь. – Например?
– Как… Как…
– Просила ли ты меня трахнуть тебя и довела себя до оргазма, когда я этого не сделал?
Я чувствую, как краска отливает от моего лица, и мне хочется слиться с полом.
Адриан поднимается на ноги, и я вскидываю голову, когда он встает рядом.
– Теперь, когда ты не пьяна, я могу тебе помочь.
– Я не это имела в виду, – выпаливаю я.
– Не это имела в виду?
– Да, эти слова были бессмысленны.
– Ты часто прикасаешься к себе и испытываешь оргазм от бессмысленных слов, Лия? – Он берет мою руку в свою, ту самую, что была у меня между ног, и поднимает ее к своему лицу.
Стыд обжигает мои щеки, когда он глубоко вдыхает мой запах.
– Разве это не самое большое противоречие?
Я вырываю свою руку из его, быстро и стремительно, как будто спасаю ее от пожара.
Его рука падает с бесконечной беспечностью, но он не двигается, не уходит. Он остается там, наблюдая, маяча.
Мои чувства рассеиваются повсюду, мое сердце все еще гудит, грохочет, и ничто не удерживает его в грудной клетке.
– Я не хочу этого, – бормочу я.
– Похоже, пьяная ты честнее трезвой.
– Ты собираешься заставить меня участвовать в сексуальных действиях с тобой?
– Заставить? – переспрашивает он, и в его глазах мелькает легкое веселье. – Ты помнишь, что я сказал вчера вечером?
Я ломаю голову над тем, что он мог упомянуть, и мои щеки горят еще сильнее при каждом воспоминании о моих похотливых действиях. Не могу поверить, что спросила его, трахнет ли он меня.
Боже, я почти умоляла его об этом.
Где был мой периметр выживания? Если бы он послушался, позволила бы я ему трахнуть меня?
Я отмахиваюсь от ответа на этот вопрос. Я действительно не хочу знать, что бы я сделала в этой ситуации.
– Ты помнишь? – настаивает он с таким спокойствием, что я ни на секунду не верю. Этот человек способен разрушать жизни, не моргнув глазом.
Я киваю.
– Используй свои слова, Лия.
– Я помню, – бормочу я.
– Что я сказал?
– Ты не насильник.
– Правильно. Что еще я сказал?
Я в замешательстве смотрю на него.
– Что я сказал после этого? Я знаю, ты помнишь.
– Что ты разберешься со мной утром. – Слова слетают с моих губ шепотом.
– Уже утро. – Он хватает одеяло, и я крепче сжимаю его. Если я отпущу его, если я попаду в его тщательно сплетенную паутину, я никогда не найду выхода.