Убедившись, что у окна никого нет, он закрывает его и в последний раз осматривает кабинки, кроме занятой.
– Это обязательно? – Я вздыхаю.
– Я просто выполняю приказ, – извиняющимся тоном говорит он. Он обращался ко мне с большей хмуростью, чем обычно, вероятно, чувствуя, что все не так.
Прежде чем оставить меня в покое, он останавливается и закрывает дверь, запирая нас – и кричащую женщину, которая все еще в кабинке – внутри.
– Что? – с тревогой спрашиваю я.
– У тебя что-то не так, да?
– Не обижайся, но с тех пор, как я с тобой познакомилась, дела у меня идут неважно.
– Ничего, – он понижает голос, – но после покушения все изменилось.
– Изменилось?
Он потирает затылок.
– Послушай, я знаю, что ты не изменяла Боссу.
– Как ты можешь быть так уверен?
– Ты не такой человек.
Я усмехаюсь.
– Очевидно, твой драгоценный босс думает, что я изменила ему.
– Он ослеплен тобой.
– Мной?
– Да. Его одержимость тобой мешает ему мыслить логически. И ты сказала ему, что изменила. Ты думала, он погладит тебя по голове?
– Я сказала это после того, как узнала, что он использует меня из-за того, кто мой отец!
– И все же, ты считаешь, что изобразить его самого дорогого человека, тебя, как изменщика, было мудрой идеей?
Нет, не было.
– Я не самый дорогой для него человек.
– Да, ты самый дорогой для него человек, Лия. Я знаю Босса с тех пор, как был младше Джереми, и никогда не видел, чтобы он обращался с кем-то так, как с тобой.
– С презрением, ты хочешь сказать.
– Ты, должно быть, шутишь. Послушай, он не из тех, кто позволяет кому-то причинять ему боль, но ты смогла. Ты ранила его.
– Не больше, чем он сам ранил меня. – Слезы застилают мои глаза. – Кроме того, у него должны быть чувства ко мне, чтобы я когда-нибудь могла причинить ему боль.
– Ты так же ослеплена, как и он, клянусь. Просто поговори с ним, и я уверяю тебя, что он увидит твою честность. Вы мучаете друг друга, и на это больно смотреть.
– Как я могу мучить его, если ему все равно?
Ян открывает рот, чтобы что-то сказать, но его останавливает стук снаружи, вероятно, Борис.
– Просто поговорите, – настаивает он, прежде чем выйти.
Спор по-русски доносится до меня извне. Борис похож на брата-близнеца Коли, когда дело доходит до стоического поведения. Он не любит, когда Ян разговаривает со мной, и всегда напоминает мне об этом.
Быстро закончив свои дела в туалете, я встаю у раковины, чтобы вымыть руки.
Женщина, которая кричала на Яна раньше, распахивает дверь своей кабинки.
– Что это за хрень? Семейная драма не должна происходить в чертовом туалете... – она замолкает. Потом она шепчет.
– Черт.
Я поднимаю голову, и мой рот отвисает, когда вода продолжает течь из крана на мои окоченевшие пальцы.
Я смотрю на свою копию.
Она одета в розовое пальто из искусственного меха, рваные синие перчатки, а ее волосы – смесь светлых кончиков и темных корней.
Ее лицо испачкано грязью и еще чем-то, но мы все равно так похожи, что на секунду останавливаемся и смотрим друг на друга.
– Вау, – бормочу я.
– Чертово вау, действительно. – Она кружит вокруг меня, как будто я животное в зоопарке. – Если бы я не знала, что я единственный ребенок, то подумала бы, что у меня есть сестра-близнец. Сколько тебе лет, девочка?
– Тридцать.
– Э, мне двадцать семь, так что мы не близнецы. – Она останавливается передо мной и улыбается. – Гребаная жизнь пинает двойника в мою сторону, иу?
– Ты… – Я замолкаю, подыскивая нужные слова. – Ты часто бываешь в этом приюте?
– Нет, в первый раз. Но какой этот первый раз, – она смотрит на мою руку, и ее глаза выпучиваются. – Посмотри на этот гребаный камень! Бьюсь об заклад, он мог бы прокормить меня целый год.
Я собираюсь сказать ей, что это обручальное кольцо – ключ от моей клетки, но пока я изучаю ее, сумасшедшая идея медленно формируется в моей голове, когда холодная вода пропитывает мою кожу. Должно быть, я действительно сошла с ума, если думаю о том, чтобы исполнить ее.
– Меня зовут Лия. Как тебя зовут?
– Уинтер. – говорит она, все еще глядя на мое кольцо. – Уинтер Кавано.
– Как ты стала бездомной, Уинтер?
Она вскидывает руки в воздух.
– Это началось несколько месяцев назад. Я стала алкоголиком после того, как моя девочка родилась мертвой, а мама умерла.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже, но я бы меньше сожалела, если бы вышла замуж за человека, который дарил мне такие камни. Черт возьми, девочка, посмотри на свое ожерелье. Должно быть, это стоило целое состояние.
– Ты действительно этого хочешь?
Она резко поворачивает голову в мою сторону.
– Что это за вопрос? Конечно, я хочу это.
– Что, если я смогу это устроить? – Мой голос монотонен и пугает даже меня саму.
– Как?
Я подхожу к ней ближе и говорю тихо, чтобы Ян и Борис не услышали. Проточная вода также служит маскировкой.
– Займи мое место, моего мужа, мое состояние. Всё.
– Ты что, шутишь? – Она смеется и замолкает, когда я не присоединяюсь к ней. – Ты серьезно?
– Совершенно серьезно. – Это похоже на фильм, безрассудный, но я была бы глупа, если бы упустила шанс, который судьба наконец-то предлагает мне.
Ее маленькие черты морщатся.
– Какого хрена ты от всего этого отказываешься?
– Потому что это удушье.
– Я задохнусь от денег в любой день.
– Это не так просто. Мой муж-гангстер.
– Еще круче. Значит, у него больше денег.
– Тебя действительно не волнует, чем он занимается? Он в русской мафии.
– Это круто.
Я хмурюсь. Как она могла быть такой восприимчивой? Но бездомные люди мыслят иначе, чем я, так что она, вероятно, видит в профессии Адриана преимущество, а не неудобство.
Она толкает меня локтем.
– Ты действительно собираешься отдать мне своего мужа и деньги?
– Если ты согласна. Все, что мне нужно, – это мой сын.
– Конечно, я согласен. Кто бы не захотел жить как королева?
Шаги эхом отдаются за дверью, и я шепчу.
– Слушай, у тебя есть что-нибудь, на чем я могу написать?
Она расстегивает пальто и задирает свитер, открывая свой белокурый живот со следами растяжек.
– Пиши здесь.
Я достаю из сумки свой супер-матовый карандаш для губной помады и строчу на ее животе.
– Это мой адрес электронной почты и пароль. Сегодня в восемь вечера я сама отправлю тебе документ, содержащий всю необходимую информацию о моем муже и его организации. Я также включу заметки о моих манерах и манере говорить, чтобы ты могла подражать мне. Я удалю письмо через три минуты, так что убедись, что ты немедленно скачала его и распечатала. Я дам тебе денег. Спрячь лицо под толстовкой, когда будешь уходить, и не приходи сюда больше, кроме как встретиться со мной в этой ванной на следующей неделе в это же самое время, если все еще хочешь поменяться местами.
– Конечно. – Ее глаза блестят, когда она смотрит на мою электронную почту и пароль на своем животе, как будто они священны.
Я бросаю карандаш обратно в сумку.
– Тогда до встречи.
– Подожди, – она улыбается, показывая удивительно белые зубы, но это, вероятно, потому что она не была бездомной долгое время. – Ты сказала, что дашь мне деньги, чтобы я распечатала документ. Можешь ли ты включить сдачу на алкоголь?