- Феникс, - я опустился на стул рядом с ним, - прошел месяц. Я сказал, что мне жаль, я позволил тебе выстрелить мне в ногу, даже написал ей извинение от руки!
- Этого не достаточно. - его ноги тряслись от раздражения. - Ты не понимаешь.
- Тогда позволь мне понять.
Его голова затряслась.
- Не могу. Не хочу, и это не твое дело.
- Ты мне обязан. Хотя бы скажи, в порядке ли она.
Феникс вскочил и сжал в руках мою рубашку, он использовал весь свой вес, чтобы прижать меня к стене. А я смог лишь раскрыть рот от удивления. Его грудь вздымалась, а в глазах читалась ярость.
- Я ничего не должен тебе, ты, жалкий кусок дерьма! Ты забрал единственное, что у нее было! Только, – его губы дрожали, – то, что держало ее рядом. А сейчас? Она собирается уезжать. Возможно прямо сейчас.
- Что? – я покачал головой. – О чем, черт возьми, ты говоришь?
- Школа-интернат. - Феникс отпустил меня и сделал шаг назад, выругавшись. – Не спрашивай.
- О чем?
- О Мил. - он отказывался смотреть на меня. - Будто ее вовсе не существует. Оставь ту ночь в памяти, потому что это никогда не повториться вновь.
- Чувак! – я поднял руки в воздух. - Я знаю!
- Нет, не знаешь. - он взглянул на меня. - Потому что иначе ты бы не сделал то, что сделал. Ты бы знал, чего это стоит. Потому что теперь… у меня никого нет. Но я хочу поблагодарить тебя. - его улыбка была напряженной.
- За что?
- Она свободна, - быль отразилась в его лице, - она наконец-то свободна.
- Да?
- Пиво? – Феникс не стал дожидаться моего ответа, просто зашел на кухню, оставив меня в замешательстве.
- Мил? – прошептал я.
Она положила голову на мое плечо, будто пару секунд назад вовсе не была раздражена. Ее голова была тяжелой, а дыхание учащенным. Блин, мои вопросы могли подождать до приземления.
Ведь у нас был год семейного счастья.
То есть, если мы проживем достаточно.
Чертова мафия.
Глава 22. Мил
Запах табачного дыма обжигал мои ноздри. Я ждала пока голоса стихнут, но потом, что-то ударило меня по лицу. Четкая видимость вернулась со вторым вздохом. У меня все еще двоилось в глазах, но это было лучше, чем ничего.
- Просыпайся, девчонка.
Я моргнула несколько раз и с облегчением увидела перед собой своего отца. Но меня удивило, что в комнате было темно. Несколько мужчин стояло рядом с моим отцом, каждый выглядел страшнее, чем другой. Они не являлись частью нашей семьи – большинство их лиц я никогда не видела в своей жизни.
- Она выглядит молодо. - раздался хриплый голос позади меня. – Какая цена?
- Ах, это, - отец рассмеялся, - у этого есть особая цена.
- О какой сумме идет речь? – спросил второй мужчина.
- Последняя женщина, которую я у тебя брал, была слегка подпорчена. Она практически умирала от голода.
- Я сказал, особенная цена. - повторил отец, - Потому что у нее есть кое-что, чего все вы хотите и желаете.
В зале повисла тишина, а глаза моего отца пробежались по лицам мужчин, и, наконец, остановились на мне.
- Часть семьи. Женитесь на ней, заберите, и вы станете частью семьи Де Ланг.
- Как ты догадался? – спросил кто-то очень смелый.
- Она моя дочь. - усмехнулся он. - Женись, и ты будешь вторым только после моего сына.
- Но… это невозможно. Нужно быть рожденным в семье. Даже родственникам не всегда…
- Тихо. - крикнул отец. – Вот почему мы солжем. Скажем, что вы двоюродный брат двоюродного брата, никто не узнает, мало кого это будет волновать. В конце концов, мы – Де Ланг. Каждый из вас был выбран за ваши возможности.
Последовало молчание.
Отец откашлялся.
- Давайте начнем делать ставки с пяти.
- Один точка пять? – послышался грубоватый голос.
- Миллион. - ответил отец. – Я слышал, два?
Я задохнулась, подскочив в своем сиденье, когда самолет начал снижаться к взлетной полосе.
- Ты в порядке? – прошептал Чейз, сидя слева от меня.
- Да, - прочистив горло, я взглянула на свои руки, - я всегда вижу странные сны в полете.
- Ты спала на протяжении двадцати минут?
Я откинулась в свое кресло.
- Что сказать? Я особенная.
- Да. Действительно. Вау, обычно, я просыпаюсь так лишь после кошмара.
У меня перехватило дыхание. Меня раздражал тот факт, что я после нескольких слов похвалы готова сорвать с него одежду и переспать на глазах у всех.