— Я так люблю это небо, — говорила она спокойно и ласково. — Также бесконечно, как оно само.
— Оно сегодня поистине красиво, — согласился я.
— Вам никогда не хотелось хоть раз побывать там, в вышине, среди облаков и солнечных лучей?
— В детстве бывало. Но если честно, то мне кажется, я там уже был.
— В самом деле? — изумилась она.
— Да. Знаете, когда вас… когда вы спали, — сказал я, смягчив, не желая затрагивать неприятную тему, — мне снилось, что вы ангел. Что я стою посреди неба, а вы говорите с другим ангелом, а потом со мною.
Она просветлела лицом. Улыбка стала не столько ласковой, сколько бережной, любящей, нежной.
— А как тот ангел выглядел?
— Гм. Мне кажется, он подходил под описание архангела Рафаила из вашего сна. Только полноват.
— Это он! — засмеялась София. — Он и вам снился!
— Интересно, почему, — улыбнулся я.
— Кто знает. Ох, мы пришли.
Мы стояли на пороге церкви. София вошла, тихонько открыв дверь, а я вошёл следом. Нас встретил священник. Едва он увидел леди Старк, как спокойная улыбка отразилась на его пухлых губах.
— Миледи, каждый год в одни и те же дни, — сказал он.
— Я стараюсь бывать здесь чаще, святой отец, — учтиво ответила она. — Это мой добрый друг, Киллиан Колдуэлл.
— Всегда радостно, когда ещё одна душа обретает Бога в своём сердце, — улыбнулся мне священник.
— Извините, но я не верующий, — без тени робости ответил я. — С вашего позволения, я подожду леди Старк здесь.
Он как-то странно на меня взглянул. С удивлением, разочарованием, и даже каким-то высокомерием. София спешно покинула нас, идя к иконам. Священник же вздохнул, смотря на неё и покачивая головой.
— Наивное дитя.
— О чём вы? — спросил я, снимая перчатки.
— Леди Старк неимоверно добра, её веру никогда не затмевала тень сомнения, и всё же, хоть она и любима Господом, несомненно, он не наделил её рассудительностью. Если бы только понимала, что нет смысла просить за того, о ком она молится.
— О ком-то неугодном Богу? — ухмыльнулся я.
— Об отверженном сыне Его. О Люцифере.
Я вскинул брови, изумлённо смотря на святого отца.
— Люцифере? О Сатане?
— Именно, — кивнул мужчина. — Она всё просит Бога впустить лукавого назад в своё царство. Надеется, что однажды вымолит для Люцифера прощение.
— Но зачем? Это бессмысленно.
— Её вера также сильна, как и любовь ко всему сущему. И надежда, что однажды Сатана обретёт прощение. Три благодетели пышно цветут в её душе, но жаль, что они заставляют её молиться о нечестивце, чей грех непростителен.
Я вновь удивился её бесконечной доброте. Даже своего придуманного церковью врага она любит и просит за него прощения. Я шагнул было к Софии, но меня придержал за плечо святой отец.
— Не нарушайте молитвы, прошу вас. Не нужно мешать, когда она едина с Богом.
Я не стал идти дальше. Я лишь стоял и слушал её изредка доносившиеся слова и фразы:
— Отец, прими Его назад… прости человеку великий грех, к которому Он привёл из обиды… не прошу за себя, я помню приговор… дай ему благословение, прости старшего сына…
Дальше молитва сошла на шёпот, который я не слышал, как ни старался. Через какое-то время София закончила и вернулась ко мне. Мы покинули церковь, и из её прощания со священником я узнал, что его имя Стефан. На улице она вновь была ласковой и улыбчивой. И я решился узнать:
— Миледи, священник сказал, что вы молитесь за Сатану. Простите, что лезу не в своё дело, но мне интересно, зачем?
Она помолчала, смотря на небо. Во взгляде её была тоска, но она продолжала невозмутимо улыбаться.
— Вы никуда не лезете, вы заслуживаете знать. Я молюсь, потому что считаю, что каждое создание Бога заслуживает Его прощения и любви. Люцифер всего лишь был другим, всего чуть-чуть сильнее Михаила, и по праву гордясь этим, он заслужил место среди падших ангелов. Мне кажется, это нечестно. И он уже достаточно отбывает своё наказание, которое я считаю ужасно несправедливым.
— Разве гордость не считается одним из смертных грехов?
— Да, но в таком случае каждый человек повинен в ней, нося украшения и красивые одежды. Гордость не должна ослеплять, она должна быть умеренной. Она даже полезна, пока помогает добиваться целей.
— Мне думается, отец Стефан ваших убеждений не разделяет.
— Это его право. Он же священник, у них свой взгляд на мир, а у меня свой. Однако ни один из них не заставит меня отречься от Люцифера.
— Вот как? — усмехнулся я.
— Да. Как я могу оставить его одного? Кроме меня некому за него молиться.
— Миледи, я не могу вам этого не сказать: ваша доброта буквально не знает границ! Мне начинает казаться, что вы действительно ангел, что спустился с небес.
— Возможно, так и есть, — ласково посмеялась София, смотря мне в глаза.
Я проводил её домой, и когда ехал назад, то увидел столб дыма, шедший откуда-то из отдалённого квартала. Пожар? Я погнал туда кучера, а когда приехал, то с ужасом видел, как горят несколько домов, в одном из которых я жил год назад.
========== Часть 16 ==========
Вокруг толпилось великое множество людей, шумно изъявлявших свои шок и удивление. Мой бывший дом полыхал не так сильно, но стёкла были выбиты, горели старые занавески, огонь стремительно охватывал здание. Я к тому моменту выскочил из кареты, чтобы найти в толпе Иммельду Гранде. После получения наследства я даже не написал ей ни разу, за что мне совестно, а сейчас горит дом, в котором и она и я жили много лет. Она порою ругалась на меня, но никогда не упрекала в нищете и в том, сколько я должен. Я искал её, расталкивая зевак, а голова моя начала кружиться. Я был довольно близко к дому, и, похоже, успел угореть от дыма. Перед глазами люди стали расплываться, было тяжело стоять, меня тошнило. Я почувствовал, как меня крепко схватили за руку и поволокли куда-то. Меня приставили спиной к чему-то твёрдому, держа за плечи. Затем в нос ударил резкий запах спирта, от которого я быстро пришёл в себя. Перед собой я увидел Люциуса, который убирал в карман пальто маленький пузырёк и смотрел на меня, пока я наваливался спиной на стену кареты.
— Люциус? — сказал я изумлённо.
— Наконец-то в себя пришли, — сказал он, слегка похлопывая меня по щеке, дабы окончательно взбодрить. — Я звал вас, и благо успел поймать, когда вы стали терять сознание. Ещё дурно?
— Нет, немного, спасибо, — неуверенно сказал я, взявшись за болевшую голову.
— Зачем вы влезли в толпу? Мало того, зачем подошли так близко?
— Люциус, пожар! — воскликнул я, когда самообладание ко мне вернулось, и взял его за плечо. — Вы помните, в этом доме вы нашли меня. Там живёт женщина, у которой я снимал комнату, её я и искал.
— Зачем? — повторил князь.
— Я должен знать, что она жива. И раз ей больше негде жить — помочь.
Он помолчал несколько секунд. Затем открыл дверь кареты.
— Садитесь и поезжайте домой. Я сам её найду, а вам лучше держаться от дыма подальше. Она тогда показала мне, где вы живёте, я хорошо запомнил её внешность.
— Спасибо вам от всего сердца, князь, но я хотел бы сам, — возразил я, хоть и понимал, что снова лезть в толпу мне не стоит.
— Колдуэлл, — строго сказал он. — Отправляйтесь домой, говорю вам. Ни к чему это бессмысленное геройство, когда вас запросто свалит на землю обморок, и вас передавят люди. За меня не беспокойтесь, я пережил пожары и пострашнее этого.
Я горячо пожал его руку.