— Никогда, — помотал я головой, целуя её платье.
— Вставай же, Киллиан Колдуэлл. Твоё время ещё не пришло.
Всё вокруг стало каким-то неясным, расплывчатым. Откуда-то издалека я слышал, как меня зовут по имени испуганным голосом. Я зажмурился, и ощутил резкий запах спирта, как тогда, во время пожара. Резко распахнув глаза, я обнаружил себя в кресле, а перед собой Люциуса, Софию и одного из своих слуг. Мне всё привиделось?
— Вы в порядке? — спросила леди Старк.
— Что случилось? — не понимал я, держась за голову.
— Вы упали в обморок.
— Я? Когда успел?
— Я вышел всего на миг, отдать Мефисто указания, а когда вернулся, вы лежали на полу перед леди Софией, — сказал мне Люциус. — Вы, верно, угорели возле камина?
— Пожалуй, — смутно согласился я, вспоминая весь разговор с леди Старк. Стало досадно, что это было лишь видение. Но несмотря на это, я всё же чувствовал себя спокойно, ибо она была рядом.
— Мне кажется, вам не стоит ехать, — сказал князь, помогая мне подняться, так как меня шатало. — Быть может, лучше полежите, отдохнёте? В этой светской суете вам вновь может поплохеть.
— Нет, я поеду. Не беспокойтесь обо мне, Люциус, там я сознание не потеряю.
— Но вы слабы, — обратилась леди София. — Может, вы хотя бы немного поспите перед балом?
— Я не вправе вам отказывать, — слабо улыбнулся я.
— Идёмте, я доведу вас до спальни, — князь взял меня под руку. — В восемь часов мы отправимся, вы как раз отоспитесь.
Я кивнул, плетясь по коридору. Едва я оказался лишь с ним, как тревога и страх взяли надо мной верх. Я не знаю, почему чувствую это. Словно что-то в Люциусе отторгало меня, настораживало и ужасало. Он довёл меня до комнаты, дверь которой я закрыл и лёг в кровать. Моё сознание не успели посетить жуткие образы из моих снов, ибо я заснул, едва закрыл глаза.
Когда я проснулся, в комнате было темно, а за окном шумно праздновали люди. На часах было десять вечера. Я проспал? Люциус не стал меня будить, и уехал вместе с Софией? Я спешно оделся к балу, решив, что лучше опоздать, чем не прийти на праздник вовсе. Если честно, в глубине души что-то не хотело ехать туда. Меня тревожили люди, казалось, будто они что-то замышляют против меня, будто они хотят меня задеть исподтишка, будто жаждут моих страданий. Но я ехал туда к ней, к моему ангелу. Мне теперь было наплевать, что её любит Люциус, и что я и права не имею на неё претендовать. Она нужна мне. Без неё я совсем свихнусь в этом жутком поместье, съедаемый своими кошмарами и подозрениями. Я велел кучеру везти меня как можно скорее. Он хлестнул четвёрку белых лошадей и помчал меня по заснеженному Лондону во дворец мэра, который и устраивал этот праздник для знати. Проезжая, я смотрел в окно на звёздное небо. Я вспоминал, как София признавалась в любви к этим небесам, безграничным, как и её добродетель. Я стал одержим этой женщиной, в карете я бесился от того, что Люциус за ней ухаживает. Я хотел её себе, чтобы она стала моей и только. И в один миг эти мысли испарились, когда я ехал мимо полусгоревшего дома. Я остановил кучера и вышел. Мне сейчас было решительно наплевать на бал и все мои желания. Отправив кучера домой, я вошёл в этот дом. Я поднимался по иссохшим ступенькам лестницы, слушая, как они скрипят и трещат под моими шагами. В голове проносились воспоминания о днях, когда я жил здесь. Без кошмаров, без лести, без обмана. Я был беден, но я не был окружён всей этой грязью и душевной тупостью. Я поднялся на этаж, где была моя дверь. Открыв её, я вошёл и увидел погоревшие стены комнаты, перевёрнутый стол, за которым когда-то писал, окно с разбитым стеклом, через которое сюда проникал поток ветра. Печи тут не было. Видимо, забрали. Сердце кольнула ностальгия и боль. Я ласково провёл рукой по столу. На тебе покоились мои творения, которые я ненавижу сейчас, потому что не могу писать. Я был мерзок сам себе. Я ужасен. С богатством я погряз в болоте тупости и лицемерия. Меня шатало. Я опустился на колени в этой комнате и взялся за голову. Откуда-то издали раздавался бой часов. Он звучал зловеще в это Рождество. Он ужасал, он предрекал нечто опасное. Я слышал рядом с собой шаги, и не поднимал глаз. Безумие заставило меня смиренно ждать того, что сейчас будет. Мне кажется, я хотел умереть тогда. Внутри творился хаос из переживаний и чувств, вылившийся в лихорадочную дрожь во всём теле.
— Твоё время пришло, — хихикая раздался мерзкий голосок, неизвестный мне.
— В самое Рождество, — раздался второй голос, низкой и рычавший.
Я держался за голову, дрожа от холода и какой-то внутренней истеричной паники. Но я не двигался, не убегал. Я ждал, мысленно моля о прощении моего эгоизма Софию. Вокруг меня толпились чёрные тени со сверкавшими глазами, некоторые тянулись ко мне конечностями, что смутно напоминали руки. Одна из теней имела лицо Мефисто. Хищное, злорадное, страшное. Эта тень коснулась моего бока и сквозь одежду обожгла меня диким холодом. Дверь за моей спиной с грохотом слетела с петель и упала. Я слышал твёрдые шаги, от которых тени расступались, подобострастно о чём-то перешёптываясь. Шаги были знакомы мне до боли. Я медленно обернулся. За мной стояла статная и величественная фигура с плащом на широких плечах и сверкающими золотыми глазами.
— Люциус, откуда вы здесь? — негромко и измученно спросил я. — Зачем?
— За тобой, Киллиан Колдуэлл, — сказал он властно, смотря на меня сверху вниз.
Тени мерзко захихикали, вновь подступая ко мне. Страх объял всё моё существо, ибо я не понимал, что происходит, и кто эти существа. Они схватили мои руки, подтаскивая к себе, как вдруг отступили. Со стороны окна слышались спокойные негромкие хлопки, и с порывом ветра в комнату влез кто-то ещё. Я ощутил его касания на своих плечах. Ласковые и нежные. София. Люциус ухмыльнулся, смотря на неё.
— Опоздала немного.
— И всё ж я здесь, — ответила она невозмутимо.
Я повернул голову и обомлел. София стояла в длинном простом белом платье без лишней мишуры, а за спиной её были белые крылья. Она смотрела на Люциуса, касаясь меня.
— Вставай и идём, — сказал мне князь. — Настал твой час.
Я шатко поднялся с пола и шагнул к нему. София шла за мной.
— Что происходит? — спросил я, наконец.
— Суд над тобой, — просто ответил мне Люциус. — Сейчас всё поймёшь.
Едва мы вышли из комнаты, как оказались на краю обрыва, внизу которого была лишь тьма. Я с трудом и ужасом осознавал всю обстановку, и повернул голову. София и Люциус стояли рядом. Только сейчас я разглядел у него крылья. Такие же, с перьями, только чёрные как смоль, большие, и с выступавшими из них когтями. Да и сам он весь был в чёрном, только глаза золотыми. Рядом контрастировала София, она лучилась своей доброй белизной, распущенные медно-рыжие волосы лежали на её плечах, над макушкой сиял небольшой круг. Как она была прекрасна. Люциус протянул к ней руку, словно требуя что-то. Она посмотрела на меня с тоской и грустью, и дала князю какой-то небольшой предмет с цепочкой. Он вытянул руку, и я разглядел те самые часики, которые София хотела подарить мне год назад.
— Ты помнишь это? — спросил Люциус властно.
Я кивнул. Он грустно ухмыльнулся.
— Ты, Киллиан, глупец. Ты отверг дар ангела. Дар, который мог спасти тебя от твоего падения. Приняв меня, когда я явился с деньгами, ты подписал себе приговор. Но небеса пожелали спасти твою душу, и послали её, — он показал на девушку. — Чтобы она уберегла и наделила тебя этим даром. Даром, который позволил бы тебе через свою музыку нести свет и надежду в сердца людей. Однако ж ты отказался, добровольно предав себя в мои руки. Я помню, ты сказал, что надеешься, что я никогда не стану тебе противен. Скажешь ли ты эти слова сейчас, когда увидишь, кто я?