— Он мой! — прогремела тёмная фигура.
— Ещё не время, — отвечала светлая.
— Ты знаешь, что он сделал! Он отверг твой дар!
— Он ещё может выбрать.
— Слишком поздно! Он мой!
Тени зарычали, и бросились на меня, вопя что-то на своём неизвестном языке. Меня рвали и терзали, и тогда я… проснулся. Я вскочил, держась за голову. Что за сны? Когда сердцебиение успокоилось, я решил, что это от насыщенного вечера и бокала вина, предложенного Люциусом, когда я уходил к себе в номер. Я подышал прохладным воздухом у открытого окна, успокоился окончательно, и лёг обратно. Больше кошмар мне не снился.
========== Часть 4 ==========
Шли недели. Я счастливо проживал свои дни в достатке и богатстве, презирая время, когда я прозябал в нищете. Я не любил бедность и бедных, и не считал своим долгом как-либо им помогать. Я ничем им не обязан. И я знаю, что стоит мне подать им хоть соверен, как на меня посыплются лживые благословения и благодарности, и на следующий день меня будут проклинать за то, что я исчез из их жизни вместе с моими деньгами. Бедность озлобляет человека, оскверняет, заставляет существовать в поисках хлеба, наплевав на благородные позывы души. Бедность превращает в животных. Да и богатство, если быть честным, тоже. Пока один будет метаться и падать на колени в поисках куска хлеба, второй будет вести распутную жизнь, зная, что останется безнаказанным.
На Рождество Люциус и я, как и обещали, отправились к лорду Керрингтону. Сердце моё ликовало от мысли, что я вновь увижу прекрасную леди Джильду. Пока мы ехали, Люциус был довольно молчалив и задумчив.
— Мне непривычно видеть вас таким тихим, — обратился я к нему. — Люциус, вам нездоровится?
— Немного, — он грустно улыбнулся. — Как я и говорил, меня охватывает хандра в это время. Эта ночь жалит холодом и тоской, и навевает тяжёлые воспоминания.
— Вы кого-то потеряли?
— Да. Я расскажу вам свою историю в другой раз. Сегодня же сделайте одолжение, друг мой, не беспокойтесь обо мне. Веселитесь, созерцая леди Джильду, свою тоску я оставлю при себе.
— Надеюсь, леди София поможет вам развеять вашу печаль.
Он просветлел лицом.
— Кто знает.
Мы приехали к старинному и прекрасному замку, сиявшему разноцветными огнями, украшавшими его к Рождеству. Фигуры изо льда и снега стояли в саду, освещённому фонарями, мимо которых мы шли. В поместье нас приветствовал лорд вместе с дочерью. Джильда Керрингтон стояла в прекрасном нежно-розовом платье, с бриллиантами в золотых волосах, брошью-цветком на груди. Какая же красавица!
— Князь, мистер Колдуэлл, счастлив видеть вас! — сказал он весело. — Леди Марион нездоровится, уж простите, что сегодня её не будет.
— Мы всё же рады быть вашими гостями, — тяжело улыбнулся Люциус, поцеловав руку Джильды.
— Вас снедает грусть? — спросила она, посмотрев на него.
— Я лишь задумчив, не берите в голову, миледи.
Я взял её руку, целуя, и затем немного улыбнулся, посмотрев в прелестное личико.
— Позволите ли вы отдать вам подарок прямо сейчас, мисс Керрингтон?
Они кивнула, улыбнувшись краем пухлых губ. Я вынул из внутреннего кармана небольшую коробочку и протянул ей. Там покоилась золотая роза, отделанная рубинами и сапфирами. Джильда благосклонно улыбнулась, осмотрев подарок.
— Вы очень щедры, мистер Колдуэлл. Спасибо.
— Пустяки. С Рождеством вас, миледи.
Через час прибыли лорд и леди Старк. При виде Софии во мне вновь проснулось желание творить. Она шла в белоснежном платье, словно излучая уют и любовь всем своим видом. На ней не было украшений, казалось, они на ней лишние. Спокойная, безмятежная, она будто бы светилась. Люциус улыбнулся, увидев её, и едва не примчался, чтобы поздороваться.
— Какое счастье видеть вас, миледи, — сказал он, покрывая поцелуями её ручку.
— Это взаимно, — улыбалась она.
— Как видите, я сдержал обещание, приняв ваше приглашение.
— Вас пригласила не я, милорд.
Он помолчал, кивая.
— Конечно, конечно, — негромко и рассеянно отвечал князь.
— Ваш друг неравнодушен к леди Старк? — вполголоса спросила меня Джильда.
— Он всё отрицает. Наверняка он просто дорожит дружбой с ней.
— Тогда это очень трогательно, — она властно улыбнулась.
Люциус что-то нашёптывал Софии, отчего та лишь улыбалась, отвечая «вы бессовестный льстец, князь». Я пообещал себе больше не слушать их, а целиком и полностью посвятить внимание леди Джильде. Я приглашал её на вальсы, мазурки и менуэты, не желая дать кому-либо из гостей танцевать с этим прелестным созданием. И когда это повторилось уже в четвёртый раз, во время танца она немного улыбнулась и сказала:
— Вы очень жадный, мистер Колдуэлл.
— С чего вы так решили?
— Вы не даёте шанса другим гостям потанцевать со мной.
— В таком случае не смею спорить, я в самом деле жадный, — улыбнулся я.
— Я благодарна вам за ваше присутствие, — негромко сказала она, когда я её кружил. — Признаться, я заскучала после нашей первой встречи.
— Я тоже заскучал без вас, миледи.
— Позвольте вопрос, вы композитор?
— Как вы узнали? — изумился я.
— Князь Астери сказал, что вы написали прекрасный вальс. Вы сыграете мне его?
— Если пожелаете, я сыграю что угодно.
— Вы часто пишете?
— В последнее время нет. Но мне кажется, если бы я пожелал посвятить один из вальсов вам, это было бы прекраснейшее произведение из когда-либо написанных. Как и вы, миледи.
Она улыбнулась.
— Благодарю. Теперь позвольте мне уделить внимание другим гостям.
— Конечно.
И после танца леди Джильда удалилась к отцу, дабы поприветствовать приезжих графинь. Я смотрел на неё, улыбался и понимал, что влюбился в это чудесное создание. Почувствовав, что пересохло в горле, я пошёл к столам, чтобы попить чего-нибудь. Я проходил мимо колонн и статуй, и за одной из них стояли, скрывшись от посторонних глаз, Люциус и София. Я случайно услышал их разговор:
— Ты меня балуешь, — говорил князь. — Неужто тебе не кажется, что это слишком?
— Почему? Я хочу, чтобы ты принял от меня подарок. Ты заслуживаешь его, как и все, если только не больше.
— Не думаю, что остальные сойдутся с тобой во мнении.
— Остальных здесь нет. Здесь я и ты. Теперь либо прими, либо откажись, и я уйду.