Люциус взял маленькую коробочку из её рук, улыбаясь так ласково и нежно, как я меньше всего от него ожидал.
— Спасибо.
— Мне не в тягость, — улыбнулась девушка в ответ. — Надеюсь, не сочтёшь его слишком посредственным и глупым.
— Что бы там ни было, я так не подумаю, — он взял её руку и пожал. А затем ухмыльнулся и повернул голову, увидев меня. — Вы настоящий шпион, Киллиан.
Я немного застыдился.
— Простите, я не намеренно вас подслушал. Я лишь случайно оказался рядом.
— Ничего страшного, — улыбнулась леди София. — Вы ничего ужасного не услышали. Мы лишь обменялись подарками.
— Не хотелось делать это в толпе, — кивнул Люциус. — Вот мы и отошли.
— Мне действительно неловко, я прошу прощения.
— Вы прощены. И кстати, для вас у меня тоже есть подарок, — леди Старк подошла ко мне и протянула коробочку чуть больше, которую открыла и вынула подарок. — Я надеюсь, она убережёт вас от напастей.
Её подарком были маленькие часики, в которых на месте портрета было изображение девы Марии. Меня тронула такая забота, я улыбнулся и взял её белые ручки.
— Миледи, я всем сердцем благодарен, но боюсь, что такой подарок не для меня.
— Почему?
— Я не верю в небо и ад, Бога и святых, — её глазки потускнели, само её личико опечалилось. — Моя дорогая, я очень вас прошу, не обижайтесь на меня.
Князь смотрел на меня и молчал, словно ожидая чего-то. По лицу его прошлась недобрая тень, которая исчезла, едва заговорила София, ласково, по-матерински улыбаясь мне.
— Я вовсе не обиделась. Мне только досадно, что вы остались без подарка.
— Для меня будет подарком, если мы с вами останемся друзьями.
— О, конечно, — закивала она. Несмотря на искреннюю ласку и радость, мне всё же виделась печаль в её глазах. — Разумеется, мы останемся друзьями.
— Спасибо, миледи, — я чмокнул её ручку.
— Не за что, мистер Колдуэлл. Теперь простите меня, и вы, князь, — она обратилась и к нему. — Но мне пора.
— Вы уже уезжаете? — удивился я.
— Останьтесь, — Люциус коснулся её плеча. — Ваш папенька ещё здесь, куда вы торопитесь?
— У меня есть неотложное дело. Оно не может ждать, — улыбнулась рыжеволосая леди. — Мы с вами ещё увидимся, господа, я обещаю.
— Я запомню, — князь чмокнул её руку.
— Я тоже, — улыбнулся я, прощаясь с ней.
— Хорошо, — продолжала она улыбаться. — С Рождеством вас.
И она скрылась в толпе гостей. Я смотрел на Астери, ожидая, что он скажет. Он же ухмыльнулся.
— Ваш взгляд излучает любопытство, Колдуэлл.
— Вы были очень… чёрт, Люциус, я начинаю думать, что вы мне лжёте.
— Я? В чём?
— Вам нравится леди София.
— А она может не нравиться?
— В романтическом смысле, — пояснил я. — Почему вы не признаетесь в этом?
— Потому что это не совсем так. Мы с ней вместе несём бремя потери в этот светлый день, и выказывая заботу об этой женщине, я лишь облегчаю свою ношу. И вы были правы, она действительно развеяла мою тоску.
— Вы вместе кого-то потеряли? Сколько же вы знакомы?
— Много дольше, чем кажется, — загадочно ответил князь. — Идёмте, друг мой. Вы верно голодны, раз шли к столам?
Я не спрашивал больше у него о Софии. Прямого ответа он не даст, это я понять уже успел. И тем сильнее разгоралось моё любопытство к его прежней жизни. Поздно ночью мы ехали назад, и по дороге встретили повозку с гербом лорда Старка. Но он ещё у Керрингтона, как его повозка оказалась здесь? Ответ нашёлся сам собой, когда я увидел, что из этой самой повозки несколько людей вынимали праздничные мешки и коробки, и разносили по бедному кварталу, вдоль которого мы и ехали. И леди София стояла и разговаривала с нищенкой, рядом с которой стоял ребёнок. Женщина была среднего возраста, и она плакала слезами благодарности, принимая из рук девушки мешок и коробку.
— Вы прямо ошеломлены, — ответил с ухмылкой Люциус.
— Вы видите, почему! Она уехала так рано ради этих людей. Вы знали?
— Предполагал.
— Зачем она это делает? Она не казалась мне лицемерной.
— Она и не лицемерна. Она делает это не напоказ и не раз в году.
— Но почему?
— Леди Старк из тех, кто верит людям и верит в людей. Её чрезмерная доброта рвётся наружу, подталкивая к подобным поступкам.
— Но она не должна!
— Не должна, — кивнул Люциус. — Но делает.
Я ничего больше не говорил. Мы проехали мимо, и я не смел пересечься взглядами с леди Софией. Моё самолюбие пострадало от доброты молодой прелестной женщины, и я утешал себя тем, что раз она заботится о бедняках, то мне не стоит вмешиваться, и им хватает её помощи. Я был богаче её семьи, и ничего не сделал для класса, представителем которого сам недавно был. А она сбегает с бала лорда, чтобы одарить нищих. Если об этом узнают, её окрестят полоумной и странной. Но я не посмел бы когда-нибудь ради чего-нибудь ей этим угрожать. Я чувствовал себя ничтожеством в сравнении с её безграничной добротой. В груди поселилась какая-то злость, как будто София оскорбила меня этим жестом. Я на какое-то время разозлился на неё за эту доброту. Я пытался думать, что каждый волен жить, как ему хочется, и у каждого есть право выбирать, помогать ли. Но эта женщина… женщина, чья задача — быть рабой и игрушкой мужа, смеет одаривать своей щедростью этих жалких нищебродов!
— Вы помрачнели, — ответил князь, посмотрев на меня. — Вас так возмутило её поведение?
— Я считаю глупым то, что она творит, — бросил я раздражённо.
— Киллиан, вам стыдно. Я это вижу, не отпирайтесь.
— Стыдно? Перед женщиной? Не смешите меня!
— Однако это правда. Вам действительно стыдно перед этой женщиной, — невозмутимо улыбался Астери.
— Я не желаю оправдываться за то, что считаю правильным, а что — глупым!
— Я и не прошу. Просто вам следует помнить, что она — женщина. В ней больше потребности заботиться, чем в мужчине, вот и всё.
Эти слова подействовали успокаивающе, и моя злость понемногу сошла на нет. В сущности, зачем я злился? Ведь это правда, все женщины чувственней мужчин. Глупо их за это осуждать.
========== Часть 5 ==========
Шло время. Время, за которое я купил себе замок Арес, и в который скоро должен был переехать, едва мебельщики и декораторы закончат работу. Время, за которое я не сотворил ни одной сонаты, ни одной маленькой прелюдии. И я уже подумывал о том, чтобы бросить это дело. Я писал музыку, зарабатывая на кусок хлеба, но к чему мне это теперь? У меня есть деньги, известность, друзья, которых можно купить. Всех, кроме Люциуса, разумеется. Хобби, к которому моя страсть остыла — вот, чем стала для меня моя музыка. Теперь присутствие рядом леди Софии едва ворошило мою душу, едва толкало к нотной бумаге. Но я, всё же, пытался. Мне просто тяжело взять и оставить то, что я боготворил всю жизнь. Тяжело и жалко. Любовь к леди Джильде вдохновляла меня на что угодно, но только не на создание мелодий. Однако ж я изводился без неё. Я приезжал на все пиршества, едва узнавал, что она там будет. Люциус даже шутил, что я одержим ею. Возможно, так и было. Но я любил её так нежно, трепетно, меньше всего мне хотелось доставлять ей неудобства. И одним февральским утром, я решился.
— Я хочу жениться на леди Джильде, — сказал я князю за завтраком.
Он невозмутимо допил свой чай и с улыбкой посмотрел на меня.
— А я всё ждал, когда вы это скажете, друг мой. Лорд Керрингтон, наверняка, сам этого ждёт не дождётся.
— Думаете? — с лёгким волнением и надеждой спросил я.
— Отчего нет? Вы молоды, симпатичны и богаты. Скорей поезжайте и обрадуйте его, что он скоро станет вашим тестем.