– Он здесь, да? Энцо? Сделка? – лепечет она.
– Сделка? Какая сделка?
– Пункт в моем контракте.
– Какой пункт?
Сестра икает, и мои глаза расширяются.
– Ты что, пьяна?
– Если бы. – Ее улыбка глупая и грустная.
Я качаю головой, пытаясь сосредоточиться.
– Бостон, какой пункт?
– Согласно которому я не выполнила условие.
Мое сердце бешено колотится, и она открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но мое внимание привлекает движение за окном, и я прикрываю ее рот рукой как раз вовремя, до того как наш отец сядет в машину.
Совершенно взбешенный, он бросает взгляд на мою руку, но не произносит ни слова. Откидывается на спинку сиденья и просто смотрит перед собой.
– Папа…
– Стоп. Я велел тебе сидеть на месте. За тобой следят. Везде, куда бы ты ни пошла. Я понятия не имею кто, но они по какой-то причине хотят, чтобы я это знал. – Он сжимает челюсти до хруста.
В моем животе что-то обрывается.
– И что ты знаешь?
– Они присылают мне ваши снимки, вас обеих, тебя и Бостон. Фото и видео. Это продолжается уже некоторое время. Не думаю, что они могут отличить вас друг от друга, и это единственная причина, по которой не было предпринято никаких действий.
– Что?! – бросаю взгляд на Бостон, когда она дергается, уже готовая упасть в обморок. – Как ты мог мне не сказать?!
– Я говорю тебе сейчас. – Он хмурится. – Все это время я усиливал меры безопасности и просил тебя вести себя как следует. Ты знала о риске, так что не понимаю, почему ты удивлена.
– Ты шутишь?! – Бросаю взгляд на водителя, это можно сделать, потому что стекло, отделяющее передние сиденья, поднято. – Кто-то следит за мной? Как-то неожиданно…
Глаза отца сужаются, но он никак не комментирует мою глупость.
– А Дамиано знает? – спрашиваю я.
– Его сейчас допрашивают.
Какой-то сюр…
– Ты должен был предупредить меня.
– И ты бы что… послушалась?
Фыркнув, я поджимаю губы и сосредотачиваюсь на том, что важно:
– Что конкретно мы знаем? И не говори мне, что ты ничего не знаешь.
Отец слегка наклоняет голову, и с его губ срывается раздраженный вздох.
– В этом-то и проблема, что ничего, – его глаза снова встречаются с моими. – Я не могу ухватить их за хвост. Я не могу понять, откуда они, – лицо искажает гримаса гнева. – Думаю, это снова дело твоей матери.
– Что?.. – выдыхаю я.
Слова отца застают меня врасплох.
Дело моей матери.
Он никогда раньше не говорил со мной о ее деле… об отсутствии такового.
Мы долго смотрим друг на друга, его глаза бегают туда-сюда. Я не ломаюсь под его взглядом, и гнев медленно переходит в подобие гордости за себя.
Отец достает телефон из кармана пиджака и смотрит на экран.
– Есть кое-что, что мы должны обсудить. Скоро поговорим об этом.
Мне не требуется много времени, чтобы погрузиться в свои мысли. Бастиан не отвечает на мои звонки, и сегодня я вошла в его мир, как до этого он вошел в мой. Я отчаянно нуждалась в разговоре. Но он так спокойно говорил с другой!
С девушкой, которая подходит ему так, как я никогда не подойду. Он сидел, наслаждаясь вечером, он улыбался ей, а я в этот момент живо представляла, как вонзаю в нее нож.
Мои ребра сжимаются.
Да пошел он к черту.
Ему фиолетово, что я хотела сказать, – у него все хорошо, он не сидит, гадая, чем я занимаюсь или кто был в моей постели, хотя, наверное, потребовал бы, чтобы в ней никого не было.
Так что да.
Пошел он.
Мне все равно.
Он мне не нужен.
Не нужен.
Нет.
Глава двадцать седьмая
Роклин
– НУ, КАК ДЕЛА В ШКОЛЕ? – спрашивает отец, непринужденно принимаясь за стейк.
Бостон подпрыгивает на месте.
– Я убедила мисс Джано разрешить мне заниматься хореографией. Возможно, она поставит меня в шоу.
– Отличная новость. Запись будет хорошо смотреться в твоем личном деле при поступлении в Джульярд[5].
Перевожу взгляд с отца на Бостон, напряжение в ее плечах очевидно, в то время как отец выглядит таким же расслабленным, как всегда.
Она кладет что-то на тарелку и начинает нарезать кубиками, хотя в рот не положила ни одного куска.
– Возможно, получится устроить тебя на стажировку в Бродвейский театр.
Моя сестра кашляет, ее голос становится тише.
– Да, папа.
– Я мог бы позвонить, узнать насчет…
– Ты что, шутишь? – вмешиваюсь я.
Голова сестры поворачивается в мою сторону, но отец спокоен и невозмутим. Он пережевывает стейк, запивает глотком воды и только после этого начинает говорить.
5
Нью-йоркская Джульярдская школа – одно из лучших высших учебных заведений для тех, кто специализируется в области искусства.