В нашем мире плохо иметь дочерей, и самая распространенная практика, когда нет сына-наследника, – найти мужчину, рядом с которым однажды встанет наследница. Или… будет тенью позади него.
Мама была непреклонна в том, что никогда не допустит никаких сделок. Она считала, что это должен быть наш выбор. Мы должны выбрать сами, должны решить, хотим ли мужчину, который предложит нам руку. Это было единственное требование, которое она предъявила отцу, и о нем было всем известно. К нам в дом, когда мы были малолетками, часто приходили знакомые отца, у которых были сыновья, и предлагали все что угодно за обещания будущего, но отец отвергал всех. Он никогда не был набожным человеком, но он молился – чтобы наша мать не оказалась бесплодной, иначе ему бы пришлось разводиться или изменять ей, чтобы все-таки родить наследника, в котором он так нуждался. А когда она забеременела нами, вдруг оказалось, что все жены из близких ему семей беременны девочками. Отец был в восторге. Потому что, как всегда, судьба улыбнулась ему – он и тут переплюнул всех. Девочки у всех… У него родились две.
Он хотел, чтобы мы были сильными и независимыми. Чтобы выросли и стали первыми.
Новая волна, новое поколение.
Во мне он получил это, но Бостон была другой.
Она хотела ровно того же, что было у нашей матери. Красивый дом, дорогие вещи, ну и любовь, конечно. С последней у нее не получилось. Отец выбрал ей в мужья Энцо Фикиле-младшего, только потому, что его отец имел вес.
Ни о какой любви не было даже разговора, но там были весомые вещи.
Сила.
Деньги.
Возможности.
Да, для Бостон тоже, но в первую очередь для отца. Потому что наш отец пока еще жив.
Мои глаза бегают по сторонам, я нахожусь на знакомой парковке. Район темный и пустынный, ничего не видно, кроме теплого света из маленького магазина. Не знаю, как долго я здесь сижу, но достаточно долго, чтобы моя задница онемела, а голова стала чугунной.
Не в силах справиться с собой, выхожу из машины и иду в магазин. Маленький старичок за прилавком конечно же знал, что я появлюсь. Ему не нужно ничего говорить – легкой улыбки достаточно для ответа.
Он позвонил Бастиану.
Он позвонил, но Бастиан не придет.
Я хочу кричать, черт возьми.
Я хочу, чтобы Бастиан Бишоп пожалел об этом.
Бегу к заправке, достаю из кармана карточку и провожу по автомату. Я отказываюсь понимать, зачем снимаю с колонки шланг. Смотрю, как льется на землю вонючая жидкость, пока не роняю шланг.
Сажусь в машину, ставлю на нейтральную передачу, проезжаю несколько метров вперед и достаю из бардачка зажигалку.
Чиркаю колесиком и, размахнувшись, бросаю зажигалку на асфальт. Бензин взрывается, как чертова бомба, и гигантским огненным шаром охватывает всю территорию, выбрасывая в воздух облака дыма.
На безопасном расстоянии я смотрю, как огонь превращает это место в пепел.
В ничто.
Такое же, как мы.
Ничто.
Смутно различаю вой сирен вдалеке.
– Теперь тебе лучше?
Голос Сая дрожит, и, когда я смотрю на него, его рот изгибается в печальной улыбке, как будто он все знает.
Как будто он знает, что я нежеланна, недостойна и крупно облажалась.
Как и старичок, владелец магазина и этой бензоколонки, который только что потерял средства к существованию из-за меня. Я могла бы возразить, что это вина Бастиана, но на самом деле это неправда.
Дело в том, что любое общение с людьми в нашем мире ведет к разрушению, и я не исключение.
Добрых дел, совершенных здесь Бастианом, больше не будет. У него больше нет причин возвращаться сюда. И нет причин попадаться мне на пути.
– Нет, не лучше, – хриплю я, направляя машину в сторону своей тюрьмы.
Пошел он.
Пошли все.
Глава двадцать восьмая
Роклин
СТАВЛЮ ПЯТКИ НА САМЫЙ КРАЙ И ЗАКРЫВАЮ ГЛАЗА. Делаю глубокий вдох, чтобы подготовиться, но это не срабатывает. Больше не срабатывает. Ничего не срабатывает. Вот почему я здесь, в десяти метрах над водой, готовая броситься вниз, в глубине души надеясь, что мои легкие решат все вопросы – сделают то, что никто другой не сделает. Или, по крайней мере, вырубят меня на некоторое время, чтобы дать мне передышку от хаоса в моей голове.
Медленно выгибаю спину и отталкиваюсь от платформы; мое тело образует прямую линию, пальцы ног смотрят в воздух. Голова легкая и невесомая. Мне кажется, что впервые за несколько месяцев я могу дышать.
Ладони расправляются за мгновение до того, как я погружаюсь в воду. Выныриваю, подплываю к краю бассейна, вылезаю и снова поднимаюсь на вышку.