Он сказал, что «все должны были это знать и все должны были понять»…
Должны были. В прошедшем времени.
Нет. Нет…
Он бы не смог… правда?
Мой взгляд падает на новые ботинки и джинсы, на часы с бриллиантами у него на запястье, и в ушах бешено стучит. В ужасе смотрю на него, но выражение его лица остается таким же непроницаемым, как и всегда.
– Бастиан… что ты сделал?
Его взгляд становится жестче, и я пытаюсь заглянуть в его разбитую душу, ту, что пытается говорить с моей.
Когда мой телефон снова звонит, он держит его между нами, и включает громкую связь.
Я не могу выдавить ни слова, но мне и не нужно.
– Милая, – слышу тихий голос отца.
Мои колени дрожат. Глаза Бастиана не отрываются от моих, пальцы побелели от того, как сильно он сжимает телефон.
– Папа? – выдыхаю я.
– Ты в порядке, дочка? – в его голосе слышатся нежные нотки.
Я киваю, забыв, что он меня не видит, потом быстро сглатываю и отвечаю хриплым голосом:
– Да, в порядке. А ты? – Я могу говорить лишь шепотом и на мгновение задаюсь вопросом, слышит ли он меня. Не знаю, почему я боюсь ответа; глядя в глаза Бастиана, я не уверена, что с отцом все хорошо.
– Роклин, мне нужно, чтобы ты сказала мне, где ты сейчас и с кем.
Губы Бастиана сжимаются в твердую линию, но он ничего не требует и не обрывает звонок, даже когда мой отец добавляет:
– Ты не в безопасности, дочка. Скажи мне, с кем ты.
Мой рот открывается, но я молчу. С одной стороны, я хочу честно ответить – хотя бы потому что он мой отец и он попросил. Я всегда делаю то, что он говорит. Мне приходится.
С другой…
– Роклин, – на этот раз мое имя звучит как требование, и губы Бастиана слегка изгибаются.
Не знаю, что происходит, но я немного успокаиваюсь, потому что слышу голос отца. Он позвонил мне сам, с телефона Бостон, и то, что он говорит, вовсе не похоже на контролируемую кем-то уловку, чтобы добраться до меня. Отец под угрозой четвертования не пошел бы на это. Кровь превыше всего. Семья – это все.
Но с некоторых пор все изменилось, и, когда отец в очередной раз требует ответа, я даю ему единственно возможный:
– Я с Бастианом.
– Где вы? – рычит он.
– Не важно.
– Ты понятия не имеешь, что натворил этот парень. Не будь дурой.
Бастиан внимательно наблюдает за мной, когда я подхожу ближе к нему. Мне не нужно говорить громко, чтобы отец отчетливо слышал каждое слово. Смотрю в любимые голубые глаза и говорю:
– Я была дурой, когда отказала ему, и с тех пор пыталась его вернуть, но ты это знаешь. А ты делал все, чтобы нас растащить.
– Твоя безопасность была под угрозой. Я защищал тебя от врага, которым, как я теперь знаю, все это время он и был. Роклин…
– Он не враг.
– Он преследовал тебя месяцами!
Он преследовал?
Я слегка хмурюсь. Слова отца дергают за какие-то нити в моей груди.
Конечно, он меня преследовал, конечно.
Потому что не мог иначе.
Я принадлежу ему. Я разозлила, прогнала его, и его нежелание идти на контакт было моим наказанием, но он не бросил меня.
Он бы никогда не ушел навсегда…
– Нет, – шепчу я, и волна слез в который уже раз застилает глаза. – Нет, он не преследовал меня. Он присматривал за мной. Он защищал меня.
– На всякий случай, – говорит отец.
На всякий случай? Внезапно мелочи начинают обретать смысл. Бастиан делал все что мог, чтобы помочь мне быть в безопасности, чтобы… Чтобы защитить меня от отца.
– Роклин…
Я слегка качаю головой, и Бастиан нажимает на отбой. Он все еще держит телефон между нами, и наши взгляды прикованы друг к другу. Моя ладонь прижимается к его груди, и я чувствую, как сильно бьется его сердце.
Он поднимает руку, кладет на мой затылок и тянет меня к себе. Его лоб встречается с моим, и он знакомым жестом перекидывает мои волосы через плечо.
Я закрываю глаза и вдыхаю его запах. Месяцы… Я прожила без него несколько месяцев. Как я выжила?
Он запускает руку в свой карман, затем что-то мягкое и бархатистое обхватывает мою шеи, посылая дрожь по позвоночнику. Его губы находят мое ухо. От теплого дыхания мурашки бегут по телу. Раздается тихий щелчок, и он шепчет грубое и окончательное:
– Моя.
Затем он отстраняется и уходит, но бархатистая мягкость остается.
Моя рука взлетает к горлу, и я поворачиваюсь к зеркалу на стене.
Есть миллион вещей, которые нужно обсудить, тысячи вопросов. Но мне все равно, какими будут ответы. По крайней мере, не сейчас.
Прямо сейчас все мое внимание сосредоточено на одной вещице.
На черной бархатной полоске.
Изящный чокер толщиной в сантиметр обхватывает мою шею, посередине блестит маленький бриллиант в оправе из розового золота, на камушке золотая буква «Б» – Бастиан.