– Сестры – еще одно обстоятельство, которое нас объединяет? – она шутит, и ей это идет.
Никакого отточенного нахальства. Просто обкуренная девчонка, сексуальная версия Селины Кайл, Женщины-кошки. Я еще не видел ее в облегающем черном – в прошлый раз она была в образе Барби: розовые губки и все такое.
Приподнимаюсь, подкатываюсь ближе к ней, и, как я и предполагал, она снова ложится на спину. Нависаю над ней, перекинув ногу через ее бедро. Она смотрит, слегка прикусив губу, – выжидает, что я буду делать.
Поднимаю руку и делаю то, чего давно ждал: зажимаю прядь ее волос между пальцами и подношу к лицу. Волосы у нее такие же мягкие, как и выглядят. Пахнут цветами в сахарной пудре.
Ее грудь быстро поднимается и опускается. У меня такое чувство, что она хочет схватить меня, дернуть на себя и потребовать большего. Держу пари, в своей жизни она получает все, и я тоже могу не устоять.
И все же она сдерживается.
Хорошая девочка.
– Еще один неудачный день?
После едва уловимого колебания она кивает.
– Виновата стерва-сестра?
Она хмурится, но все же… еще один легкий кивок.
– Хочешь, чтобы я убил ее?
На ее лице отражается шок, затем она смеется глубоким утробным смехом, в уголках глаз даже морщинки появляются.
Когда она перестает смеяться, в ее лице что-то меняется.
Оно становится мягче, не такое закрытое. Менее… подозрительное.
Протискиваю колено между ее ног, и зеленые глаза устремляются к моим губам. Машинально провожу по ним языком.
– Ждешь, когда я тебя поцелую?
Под ее пристальным взглядом я смеюсь и, наклонившись, скольжу губами вверх по ее шее. Она постанывает, и я целую ее в горло, наслаждаясь ее резким вдохом через ноздри.
– Тебе легче от того, что ты знаешь, что я сам этого хочу?
Моя рука скользит вниз, и я переплетаю свои пальцы с ее, потом наклоняюсь назад, увлекая ее за собой. Секунда, и наши ноги встают на асфальт.
Она слегка хмурится, но быстро стряхивает недовольное выражение лица, изучая меня, когда я перекидываю ее волосы через плечо.
– Пора уходить, богатая девочка. У меня комендантский час.
– Да ладно. – Она закатывает глаза. – Как будто твои родители могут повлиять на тебя, черт возьми.
– Тогда мне повезло, что у меня их нет. – Горечь вдруг подступает к горлу, но я моргаю, чтобы отогнать ее.
Роклин смотрит на меня, но ничего не спрашивает; она делает шаг ко мне, когда я тяну ее за руку.
– Ладно, но, если честно, мне нужно разобраться кое с каким дерьмом. Так что тебе пора идти, и я не хочу, чтобы ты приезжала сюда снова.
– Не ты устанавливаешь правила.
– Я не всегда могу вот так быстро приехать. Тебе повезло, что на этот раз я был недалеко.
Она отодвигается, хмурясь.
– Я же сказала тебе, что не знаю, почему я сюда приехала.
– Охотно верю, – сокращаю дистанцию между нами и хватаю ее за подбородок. Наклоняю ее так, как хочу, и она позволяет мне. – Но как бы там ни было, здесь не появляйся, богатая девочка, – шепчу я, и кончиком пальца провожу по ее губам, затем пробегаюсь по шее. Кожа такая же мягкая, какой я ее запомнил. – Возвращайся домой, но не переживай. Ты сама приехала ко мне, и у меня есть все основания вознаградить тебя за это.
– Вознаградишь меня, как собаку? – Вопрос дерзкий, но тон выдает ее. Низкий и хриплый, он говорит, что она мечтает о моем члене.
– Не-а, – ухмыляюсь я. – Как непослушную сучку.
Она качает головой, и тихий смешок срывается с ее губ. Бросает на меня игривый вызывающий взгляд.
– Мне нравятся блестящие вещи. Серебро.
– У меня есть для тебя кое-что блестящее, но не сегодня. Скоро. А теперь… иди.
– Да, папочка, – дерзит она, отступая на шаг, и я, подавшись вперед, обнимаю ее за талию и рывком притягиваю к себе.
– Осторожнее… – шепчу ей в губы. – Мне это может понравиться.
Теперь она улыбается, широко, по-настоящему, и, черт возьми, мне это нравится.
Она мне нравится.
Какой же ты гребаный тупица, дружище.
– Ты же в курсе, что я легко могу вырваться из твоих объятий? Что, если бы я не захотела, я бы уже достала из-за пояса нож и воткнула тебе в глаз?
– Ты имеешь в виду этот?
Отодвигаю край куртки, чтобы она могла увидеть ручку, торчащую из внутреннего кармана.
У нее отвисает челюсть, и теперь смеюсь уже я.
– Не у тебя одной липкие пальцы, воришка, – шлепаю ее по заднице, чтобы она поторопилась, и отхожу в сторону.
Она поворачивается, не удостоив меня ни единым взглядом, садится в свою шикарную тачку и уезжает. Я смотрю ей вслед, зная, что мне придется сменить номер и сказать Донни за стойкой, чтобы он не звонил мне, если она снова зарулит сюда.