Все, что я осознала, – это то, что он стоит у ворот и хочет, чтобы я к нему вышла. И, как бы это ни было стремно, я хотела выйти к нему. А вот чего я не хотела, так это чтобы охранники его обнаружили.
Может быть, в глубине души я побаиваюсь, что он не просто случайный парень, которого я случайно встретила в темноте, и что я – уловка, которую он столь изобретательно использует.
Может быть, я не хочу знать, кто он на самом деле и откуда взялся.
А может быть…
То есть не «может быть» – я действительно хочу узнать его получше и именно поэтому не хотела, чтобы его засекли притаившимся возле школы, где учатся детишки сильных мира сего.
В любом случае еще час назад я и представить не могла, что буду сидеть на потертом столике для пикника в парке и наблюдать, как Бастиан сосредоточенно занимается грилем.
Мы почти ни о чем не говорим, кроме нашего обычного подшучивания друг над другом. Рядом со мной лежит фольга и пакет с продуктами, в который он время от времени заглядывает. Когда он поджигает пачку салфеток, бросая их на почти прогоревшие угли, я успеваю подумать, что он, похоже, в этом профи.
Профи в том… чтобы приготовить барбекю.
Ему жарко, он откладывает складной нож, снимает куртку и бросает ее мне. Я едва успеваю ее поймать, и он улыбается.
– Просто хотел убедиться, что ты не пялишься на мою задницу, – говорит он, поворачиваясь обратно к грилю.
Аккуратно кладу потрепанную косуху к себе на колени.
– О, так и есть. Сижу и думаю, откуда ты такой хозяйственный.
– Раньше у нас в приюте было распределение обязанностей, – Бастиан пожимает плечами. – Панки обожают барбекю.
Приют? Он не уточняет, поэтому я не спрашиваю.
– Не могу поверить, что ты прямо сейчас готовишь для меня.
– Не для тебя, – он сверкает улыбкой через плечо, несколько темных прядей падают ему на лоб, и, боже мой, внутри разливается приятное тепло. – Я готовлю для себя, но я поделюсь, – улыбка сменяется сердитым взглядом, как будто он передумывает. – Едой. Я поделюсь едой… Эй! – взгляд его снова устремляется в мою сторону. – Ты что, обыскиваешь меня?
Я смеюсь, осознавая, что мои пальцы бегают по прохладной коже на коленях. Смотрю на вшитую в воротник бирку. Написано тем же идеальным почерком, что и в записке из его бумажника.
– Бишоп.
Наши глаза встречаются, и он хмурится, обдумывая свою оплошность и решая, разозлиться ему на то, что я прочитала его имя, или нет.
В конце концов он кивает, поворачиваясь, чтобы полить мясо соусом прямо из бутылки.
Бастиан Бишоп.
Я оглядываю его.
– Ишь ты, епископ.
Он непонимающе смотрит в мою сторону, но только на мгновение.
– Твоя фамилия, – говорю я ему. – Бишоп значит «епископ». – Я делаю паузу. – Чем ты занимаешься, Бастиан Бишоп?
Такой общий, банальный вопрос. Он примерно моего возраста, так что должен где-то учиться. Я пропустила выпускной год и сразу поступила на программу стипендиатов, сейчас на втором курсе.
– Куратор, – говорит он.
Я закатываю глаза, а потом наблюдаю, как он отрывает кусок фольги, кладет в нее уже готовое и подходит, кивая подбородком, чтобы я подвинулась. Что я и делаю. Он кладет фольгу между нами, в ней куриные ножки, обмазанные соусом. Я никогда еще не ела куриные ножки, но пахнет божественно. Настолько, что я наклоняюсь вперед, чтобы вдохнуть аромат.
– Ну, богатая девочка, – он отрезает кусок складным ножом и подносит прямо на лезвии к моим губам.
– Что, забыл прихватить вилки?
– Ни вилок, ни тарелок, а салфеток мало, – он предупреждающе хмурится. – Открой рот.
Я делаю как сказано, хватаю кусок зубами, и он напрягается, очевидно, опасаясь, что я порежусь.
Округляю глаза и поднимаю руку, чтобы прикрыть рот, когда заканчиваю жевать.
– Это… вкусно.
Бастиан кивает, берет куриную ножку двумя пальцами и вгрызается в нее, как пещерный человек, соус течет у него по щекам.
Посмеиваясь, я наклоняюсь ближе, и он прищуривает глаза. Слизываю соус с его щеки, и, прежде чем успеваю отстраниться, свободной рукой он обхватывает мою шею, а его рот прижимается к моему.
Я встречаю жар его языка и дрожу, когда он проводит пирсингом по моей нижней губе.
Но на этом все. Он бросает на меня свой обычный суровый взгляд (мне показалось, что я увидела в нем теплые нотки?) и говорит:
– Ешь.
Смотрю на кучу еды, и он отрезает мне еще кусок, но я выхватываю ножку у него из рук.
Бас
ЭТО СМЕШНО. ПРАВДА.
Она морщится и смотрит на барбекю так, словно это пища пришельцев. Похоже, она понятия не имеет, что с этим делать. Невероятно, но мне приходится учить ее есть обычную курицу.