Я резко втягиваю воздух через ноздри, и он сильнее сжимает мою руку.
Где-то глубоко в сердце что-то тянет, беспокойство, обернутое мыслью «черт побери, что я делаю», кружится в моей голове. Незнакомое, опасное ощущение.
Любовь убивает… Не могу сказать, что я люблю его, но, возможно, он нравится мне слишком сильно, и, хотя это чувство так легко ко мне пришло, впоследствии оно все равно будет дорого мне стоить.
Но что, если я все же люблю его?
В попытке отвлечься, я спрашиваю:
– Ты ходишь в школу?
– Когда мне хочется. – Его губы расплываются в улыбке, а когда он видит, что я не улыбаюсь в ответ, он пожимает плечами. – Я многое пропустил в самом начале. Мой отец потерял работу и отыгрывался на мне, так что было не до учебы.
– Но ты все-таки учишься?
Уголок его рта приподнимается.
– И да, и нет. Хожу на занятия, чтобы избежать проблем. Социальные работники время от времени заходят к нам в общагу, и не в моих интересах, чтобы они задавали вопросы, кто я и все такое. Так что я подчиняюсь правилам.
– Но я полагаю, учиться не вредно для… бизнеса?
Он кивает.
– Самое оно для гангстеров и мафиози.
Каждый мускул в моем теле напрягается, а Бастиан смеется.
– Ну же, девочка, ты уже поняла, что я из себя представляю.
Ага. Кто еще может вламываться туда, куда не следует.
– Мой отец надрал бы мне задницу за одну только мысль о том, чтобы не ходить на занятия, когда не хочется.
– Пусть попробует.
Поднимаю взгляд на Бастиана. Он изгибает темную бровь, провоцируя меня задать ему вопрос, но я смеюсь в ответ. Его грубая ладонь притягивает меня ближе, и я, положив голову ему на грудь, провожу пальцами по горячей коже.
– Но, знаешь, мне нравится учиться.
– Такая хорошая девочка, – смеется он, скользя губами по моему виску.
– Представь себе, – закрываю глаза, но, как только мое тело успокаивается, мозги снова приходят в состояние повышенной готовности. – Извини, мне нужно привести себя в порядок.
Запираюсь в ванной и быстро моюсь, позволяя голове немного проясниться. Гляжу на себя в зеркало. Моя кожа раскраснелась, на шее и груди так много отметин, что не сосчитать, и я улыбаюсь. Конечно, мужчина, у которого помечено все тело, хотел оставить немного и на мне.
Выхожу и сажусь рядом с ним, провожу пальцем по татуировке чуть выше левой щеки, и он слегка хмурится.
– Если братья Греко впустили тебя сюда, они должны быть наказаны. Мы не можем позволить им подвергнуть поместье риску, независимо от причины, – говорю я.
– Тогда хорошо, что они этого не сделали, да? – отвечает он безразличным тоном.
– Нет?
Его пристальный взгляд прожигает мою щеку.
– Нет.
– Тогда как?
– Не важно.
Моя рука замирает от его краткого ответа, и я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Нет, важно. Они впустили тебя или нет?
Он прищуривается.
– Никто не впускал меня, богатая девочка.
– Это не игра, Бастиан, – я качаю головой. Слова отца, сказанные недавно, звучат у меня в ушах. – Если безопасность под угрозой, мне нужно знать.
– Я сказал тебе, что приду, и я пришел. – Он изучает меня какое-то время. – Что ты мне недоговариваешь?
– Я задала тебе вопрос.
– Богатая девочка.
– Прекрати.
– Роклин, – рявкает он.
Я пытаюсь вырваться, но он хватает меня сильнее. Подтягиваю ноги, как будто собираюсь оттолкнуть него, и он поворачивается, чтобы обхватить меня, но я ждала этого. Мой прикроватный нож мгновенно оказывается у меня в руке, рука разворачивается и летит прямо к его шее, когда он снова оказывается сверху.
– Расскажи мне, как ты сюда попал.
Вместо ответа он сам напирает на острие. Я замираю, думаю, что это блеф, но капли крови медленно начинают стекать по его шее.
– Я велел тебе не прятаться от меня? – говорит он сквозь стиснутые зубы.
– Как ты сюда попал?
– Не волнуйся, больше никто не попадет.
– Бастиан! Это не клуб плохих парней. Здесь реальная жизнь, а не шоу на ринге.
В тот момент, когда я это говорю, мне хочется взять свои слова обратно, но уже поздно. Черт, это не совсем то, что я имела в виду…
Ладно, это именно то, что я хотела сказать, но я не планировала оскорблять его; я не хочу оскорблять его. Я хочу разобраться в ситуации, потому что должна. У нас правда все по-другому. Брешь в системе безопасности – это потенциальная гибель людей. Вероятно, моя.
Если только это не очередной трюк моего отца… Он умышленно понизил уровень безопасности, как еще одно поддельное проявление слабости?