— Выпуклость, — подсказала ей Синтия.
— Ну да, у вас на шее есть такая выпуклость. — Ткнув пальчиком в свою тонкую шейку, Мэгги добавила:
— Ваша шея больше моей.
— Заодно это может считаться небольшим экскурсом в анатомию, — спокойно добавила Синтия.
Тут вперед выступила Пегги Келлеген. Откашлявшись, она четко проговорила:
— Дальше идет буква «б». На эту букву начинается «бой быков» — это старинное зрелище, которое любят испанцы. Потом — буква «в». «Варьете»! — громко выкрикнула она. — Это такое кафе, где танцуют канкан. Этот быстрый и живой танец обычно исполняют француженки.
— Кстати, они не носят нижнего белья, — подбоченившись, заявила Кэтрин Мэри.
— Господи! — только и смог выдохнуть Дэйв.
— А я хочу рассказать про букву «г», — торопливо, таким же тоном, как сестра, заговорила Полли. — На «г» называется знаменитая картина «Голубой мальчик», которую написал выдающийся английский живописец Томас Гейнсбор. Его фамилия тоже на «г».
Синтия слегка подтолкнула Дэйва локтем.
— Я могла бы, конечно, сказать, что и «глаз» начинается на «г», и «горло», но у нас уже был урок анатомии, поэтому я предпочла взять пример из искусства. Разумеется, я немного рассказала им об Англии и художниках.
— К чему такие сложности, не понимаю, — пробормотал Дэйв.
— Им это совсем не кажется сложным, Кинкейд, ведь у них еще совсем ясные головки. Представляете, они учат не только алфавит, но и еще узнают много полезного. А то что всегда бывает? «А» — апельсин, «б» — банан, «в» — воробей! Это же смешно! Они отлично знают, что такое апельсины, бананы и воробьи, так к чему тратить время на эти бездарные примеры? Образование — это получение новых знаний. — Наклонившись к Дэйву, она тихо прошептала:
— И не вздумайте сказать мне, что для женщины важнее иметь развитую, пухлую фигуру, а не развитый ум, мистер Кед.
Мэгги подошла к Дэйву и сунула ему в руку листок бумаги.
— Посмотрите, дядя Дэйв, я и писать умею эти буквы, — с гордостью сказала она. — Это печатные буквы, а это — прописанные…
— Прописные, — поправила ее Синтия. Мэгги аккуратным, ровным почерком написала буквы, которые они выучили.
— Ты молодчина, — похвалил ее Дэйв.
— Вот, погодите, дедушка увидит, как я пишу! Он будет мной гордиться. — Схватив листок бумаги, она побежала к подругам.
— Вам не кажется, что им слишком трудно сразу учить алфавит и писать печатными и прописными буквами?
— Да ничуть им это не трудно, — возмутилась девушка. — Дэйв, вы когда-нибудь играли в бридж?
Кинкейд отрицательно покачал головой.
— Странно, — продолжала она, — потому что папа любил эту игру. Он учил нас играть в бридж. Энджи научилась быстрее всех, хотя ей было всего двенадцать лет, а Бет и мне было пятнадцать и шестнадцать. И знаете, почему Энджи освоила правила так быстро?
— Очевидно, она оказалась более восприимчивой к этой игре, — предположил Дэйв.
— Возможно, так и есть, но у нее было преимущество перед нами. Мы с Бет знали другие карточные игры, а Энджи — нет. Наши головы были забиты правилами других игр, а ум Энджи был абсолютно открыт для получения новых знаний. Думаю, поэтому ей и было легче, чем нам. Можете проверить это на себе, Кинкейд!
— Не люблю играть в карты, мисс Маккензи, — заявил Дэйв.
— Я говорю не о картах, а об уме и открытости. Дэйв фыркнул, а Синтия, повернувшись к классу, крикнула:
— Уроки окончены, девочки. Жду вас всех завтра!
— До свидания, миз Синтия! До свидания, дядя Дэйв! — крикнула Мэгги, выбегая из палатки.
— Так это и есть ваш учебник? — поинтересовался Дэйв, полистав толстую книгу по искусству.
— Да. Девочкам очень понравилась картина «Голубой мальчик». Они решили, что он похож на Джимми Доннована, правда, я не знаю, кто это.
Внезапно Дэйв замер, увидев фотографию знаменитой скульптуры Микеланджело — обнаженного Давида.
— Господи, леди, теперь-то я понимаю, почему ко мне приходила толпа разгневанных мамаш. Вы и вправду считаете, что маленькие девочки готовы смотреть на такие вещи?
— Это искусство, Кинкейд, никуда не денешься. А искусство бывает самым разным. Открытый и чистый ум ребенка готов принять его в любом виде. К сожалению, родители девочек, да еще один мой знакомый инженер запретили себе смотреть на такие вещи и наслаждаться искусством, — заявила Синтия. Она еще раз взглянула на снимок. — Кстати, может, мы будем изучать букву «д» именно с Давидом… Точно!
Дэйв захлопнул книгу.
— Знаете что, леди, вы навлекаете на себя неприятности. Ко мне уже приходили раздраженные женщины, и прошу вас — забудьте об уроках искусства. Займитесь письмом, чтением и математикой в чистом виде, иначе вам придется оставить должность учительницы, мисс Маккензи. — И Дэйв ушел, не дождавшись ответа Синтии.
Вечером он снова увидел ее — она показывала девочкам, как перебрасывать ракеткой через сетку волан.
«Мне этого никогда не понять, какой бы простой игра ни казалась, — подумал Кинкейд. — Правда, Синтия хорошо играет в бадминтон, поэтому обучит своих учениц всем премудростям этой игры».
Казалось, игра привлекла внимание всего городка. Неподалеку от играющих остановились несколько матерей девочек, а вскоре к ним присоединились и мальчики, у которых началась перемена. Когда двое мальчишек присоединились к играющим, Синтия попросила остальных уйти с площадки, чтобы судить игру между сестрами-близняшками и этими мальчиками. Несколько раз игрокам удавалось отбить подачу, но волан тут же перехватывали собаки, которые носились по корту как сумасшедшие. Так что больше времени уходило на то, чтобы отнять у псов перьевые воланы, чем на саму игру.