— Слышь, Том, кончай всё это, — лениво посоветовал мне Крис.
— Кончать что?
— Строить догадки и предположения. Говорю же тебе, к Нике в мозг не залезешь. Запомни раз и навсегда: дела Лидеров нас не касаются!
— А чего это ты взялся меня жизни учить? — нахмурив брови, вскинулся я.
— Да просто ты вечно суешь нос не в свои дела и пытаешься понять то, чего нам, простым клеркам, понимать не надо. А если ты зайдешь слишком далеко и узнаешь какой-нибудь секрет Лидеров, то они вполне могут посчитать тебя опасным для организации и… принять соответствующие меры.
— А тебе-то какая разница?! — как же я ненавижу, когда моё поведение пытаются оценивать и корректировать люди, находящиеся со мной на одном уровне.
Крис на мгновение задумался: наверное, и сам не мог понять, какая ему разница.
— А может, я тебе добра желаю? — выдал наконец он, и мы оба расхохотались.
Разумеется, сказано это было в шутку, и я ни на долю секунды в этом не усомнился.
— Тогда бросай работу и иди в Агенты Света! — пошутил я в ответ.
Мы смеялись около минуты, а потом Крис сказал:
— Ладно, хорош ржать, пошли работать. А то опоздаем, и нам влетит по полной.
Перед тем, как выйти в коридор, я кинул мимолетный, но внимательный взгляд на зеркало, чтобы освежить в памяти свой внешний облик, а также узнать, всё ли с ним в порядке: подлый Крис, конечно же, никогда не скажет мне, что у меня, к примеру, шнурок на ботинке развязан, а будет злорадно ждать, пока я наступлю на него, споткнусь и упаду, чтобы вволю посмеяться над моей неудачей. Так что за своей внешностью приходилось следить самому и следить очень бдительно, так как другие сотрудники никогда не упускали возможность незаметно её подпортить, чтобы потом весь день хихикать у меня за спиной. Я, разумеется, при любом удобном случае отвечал им тем же.
Сейчас же я выглядел вполне удовлетворительно. Разве что чёрные волосы слегка растрепались, пока я лежал на койке, и пришлось пригладить их рукой. Одет я был, как и Крис, в черный комбинезон с серебряным поясом — новую униформу сотрудников среднего звена, которую ввели всего пару месяцев назад. На груди у меня, как и положено, висел бейджик, на котором было указано имя, уровень квалификации и отряд, в котором я работал.
До тысяча девятьсот пятнадцатого кабинета мы добрались довольно быстро. Конечно, в коридорах и залах создавались настоящие пробки из спешащих занять свои рабочие места сотрудников, но завидев мускулистого широкоплечего Криса, все поспешно расступались, освобождая ему дорогу. Мне же оставалось только ни на шаг не отставать от своего соседа по комнате.
Зайдя в наш небольшой скромный кабинет, где работало всего десять человек, я первым делом направился к своему сейфу, на ходу вынимая из кармана ключи. Открыл сейф, достал из него кипу бумаг, с которой работал вот уже вторую неделю, и компьютерный диск с данными, сел на своё место — третье с краю, включил компьютер, вставил диск; пока данные загружались, просмотрел бумаги, оценил объем работы на сегодня.
Всё это я проделал машинально, совершенно не задумываясь о своих действиях, ведь на протяжении нескольких лет я каждое утро неизменно выполнял этот нехитрый алгоритм, и каждое движение было отработано до автоматизма. Моя работа тоже была «механической» и не требовала ни особых умственных способностей, ни креативного подхода. Сиди и забивай данные в таблицы. Даже за своими вещами я следил «на автомате»: привык, что чуть зазеваешься, а более внимательный коллега уже стащил из-под носа нужный листок и методично складывает из него самолетик, чтобы потом метко запустить в мусорное ведро.
Но сегодня первая половина дня, прошла, как ни странно, тихо и мирно. Удивительное дело, но сослуживцы почему-то не подкалывали ни меня, ни Криса. Между собой они переругивались, хоть и куда меньше обычного, но мы словно были отделены от них прозрачной перегородкой. Да, к нам с Крисом они не лезли, но смотрели враждебно, подозрительно и напряженно. В глазах некоторых коллег мелькал даже испуг, и меня это слегка настораживало. Создавалось впечатление, что с этого дня мы с Крисом особые, не такие как все, и мне очень хотелось понять, что же такого произошло, что заставило сослуживцев относиться к нам, как к чужим. Едва ли это было связано с той дурацкой историей со стремянкой: подобного рода истории на Арии случаются если не каждый день, то каждую неделю уж точно, и все давно к этому привыкли.
— Представляете, когда мы пришли в себя, в нашей больничной палате находилась сама Ника, — сообщил я коллегам на третьем часу работы, чтобы начать общение и избавиться от мысли, что мы здесь не к месту. — Мы сильно удивились и даже испугались.
Моя реплика повисла в воздухе. Клерки ничего не ответили, лишь многозначительно переглянулись и притихли. Я смотрел на них, таких знакомых и, признаться, ужасно надоевших, и не понимал, почему они ведут себя так необычно. Ведь до того, как мы оказались в медицинском отсеке, мы с Крисом всегда были чуть ли ни в самой гуще разборок, а сегодня все нас чурались.
Слева от меня сидел Рут — невысокий парень с прилизанными волосами мышиного цвета и чуть косящими глазами. Рут очень любил якобы случайно проливать на клавиатуру моего компьютера свой утренний кофе, а потом с ехидной ухмылочкой наблюдать, как я, тихо ругаясь, сушу клавиатуру феном. Я в таких случаях не оставался в долгу, и бедняга Рут мог весь день проходить с ярким стикером на спине, на котором значилось «идиот» или ещё что-то не менее обидное.
Но сегодня Рут не то, что не пролил кофе, а вообще не взял свой любимый напиток, предпочтя тихо сидеть за своим компьютером, вжавшись в стул и изредка бросая на меня настороженные взгляды. Со стороны можно было подумать, что Рут сидит на бомбе замедленного действия и знает об этом.
По другую сторону от меня обычно сидит Виолетта — миловидная девушка, ежедневно менявшая прическу и цвет волос, и вечно возмущавшаяся по поводу обязательного ношения униформы. Одно время Виолетта любила подкладывать на мой стул канцелярскую кнопку, но очень скоро отказалась от этой шутки, потому что я всегда смотрел, куда сажусь, и если замечал данный предмет на своём сидении, непременно перекладывал его на стул соседки, которая такого поворота событий не ожидала никак.
Тогда она завела моду ни с того ни с сего вскакивать со своего места и орать на весь кабинет, что я к ней пристаю (хотя я ни разу этого не делал). В нашем кабинете, как и во всех остальных, были установлены камеры видеонаблюдения, и мне несколько раз влетал выговор за нарушение Устава. Один раз мне даже пришлось сутки на гауптвахте просидеть за то, что якобы домогался к невинной и беззащитной Виолетте. Ви в тот день была на седьмом небе от счастья, ведь ради этого и затевался весь спектакль. После того, как её мечта сбылась, она стала выдумывать все новые и новые подколы и шуточки. С такой коварной соседкой приходилось всё время быть начеку. Но сейчас опасаться было нечего: Виолетта пересела за другую сторону нашего П-образного стола. Возле Криса тоже образовалось свободное пространство.
«Что мы, прокажённые что ли?» — с беспокойством подумал я, но потом, так и не найдя объяснения странному поведению коллег, решил махнуть на это рукой. — «Ну и хорошо, что не лезут», — сказал я себе. — «Хоть один день от них отдохну».
Так как мне не приходилось парировать выпады клерков, я смог погрузиться в размышления. И, как ни странно, в этот на удивление тихий день я понял много нового. Например, то, что каждый день жить по одному и тому же сценарию, занимаясь однообразной примитивной работой — это невыносимо скучно. Такой стиль жизни делает человека похожим на робота, лишает его возможности развивать свои навыки и способности, узнавать что-то новое. Изо дня в день человек ходит по кругу, и у него нет ни единого шанса вырваться. Меня словно бы заперли в этом тесном и простом мире, где я могу выполнять лишь элементарные повторяющиеся действия. Странно, что эта мысль не посещала меня ранее. Ведь я столько лет жил по неменяющемуся распорядку, и это меня абсолютно устраивало.