— Видела, но почему ты… — сотрудница, как и охранник, пришла в замешательство, поняв, что мы чем-то очень взволнованны.
— Куда он шёл?! Отвечай немедленно! — Кора так нервничала, что слегка перегнула палку и говорила, словно следователь на допросе.
— Да я и не припомню уже… — несчастная сотрудница была совсем сбита с толку. — Я вроде как следить за ним не нанималась.
— Вспоминай! — грозный тон Коры не допускал никаких возражений.
— По-моему, куда-то туда, — девушка, нахмурившись, неуверенно махнула рукой в сторону… корпуса детского отделения.
— И последний вопрос, — поняв, что её опасения оправдались, Кора заторопилась ещё больше. — Как давно ты его видела?
— Минут пятнадцать-двадцать назад, — спустя несколько секунд протянула сотрудница, до сих пор не понимая, из-за чего вся эта суматоха. — Но зачем тебе всё это?
— Что? — в отчаянье воскликнула Кора, пропустив мимо ушей последний вопрос сотрудницы. — Это конец!
И, даже не потрудившись поблагодарить девушку за информацию, разведчица бегом бросилась к невысокому зданию — корпусу детского отделения. Мне оставалось только следовать за ней.
К главному входу корпуса вела широкая аллея. В отличие от других аллей Долины Жизни, находившихся в тени вековых деревьев, детская аллея (а она, судя по надписи на табличке, называлась именно так) была открыта солнечному свету, потому как вековых деревьев по её краям не росло. Вместо них тут и там виднелись совсем ещё молоденькие деревца, которые робко тянулись к солнцу своими тоненькими веточками. Возле каждого деревца непременно находилась аккуратная деревянная табличка, на которой, в большинстве случаев коряво и косо, было написано имя.
— В Долине Жизни есть обычай, — срывающимся голосом произнесла вдруг Кора. — Каждый ребенок, которого взяли сюда на лечение, сажает на этой аллее своё деревце и ухаживает за ним, смотрит, как оно растет. — На глазах разведчицы проступили слезы, и я прекрасно её понимал: мне тоже было невыносимо больно смотреть на эти юные, беззаботно зеленеющие деревья.
— Ничего, у нас ещё есть надежда, — попытался приободрить я союзницу, которая, судя по всему, совсем упала духом. — Мы забежим в здание, отыщем Тора и…
— Нет! — внезапно оборвала меня Кора.
Я недоуменно воззрился на неё, ожидая пояснений.
— Это слишком опасно. Ты слышал, что сказала сотрудница? Твой брат уже минут пятнадцать, как внутри корпуса. За это время он всяко успел заложить взрывчатку. Мы пришли слишком поздно, понимаешь? Если мы зайдем внутрь и кинемся искать Тора, он в это время вполне может выйти на улицу, нажать кнопку на детонаторе и…
— Мы взлетим на воздух вместе с корпусом, — закончил мысль я.
— Вот именно, — Кора энергично тряхнула головой.
— И что же ты предлагаешь? — больше всего на свете я боялся услышать ответ «смириться с неизбежным».
Однако Кора вовсе не собиралась так легко сдаваться. Она уже потеряла надежду на счастливый финал, но была готова бороться за жизни маленьких пациентов до конца.
— У нас есть только один шанс: устроить засаду здесь, возле входа, и поджидать твоего брата. Когда он выйдет из корпуса, мы, угрожая ему оружием, заставим отдать нам детонатор.
— А если он откажется? — напряжённо поинтересовался я.
— Тогда… — договорить Кора не успела. В эту самую минуту входная дверь распахнулась, и на ступеньках появился… Да, это был Тор: кто ещё мог выходить из корпуса детского отделения в столь ранний час?
— Локи, лови! — до меня не успел дойти смысл сказанных Корой слов, инстинкт сработал быстрее, и через долю секунды в руках у меня оказался тяжелый и, судя по всему, довольно мощный бластер. Я бросил на оружие пристальный взгляд и понял, что ни при каких обстоятельствах не смогу выстрелить в своего брата.
— Локи! — Тор, в свою очередь, заметил меня: мы с Корой не особо и прятались. — А ты что здесь делаешь?
— Спасаю тебя! — жёстко и грубо выкрикнул я, направляя на брата бластер и надеясь тем самым его испугать.
Однако по Тору не было видно, чтобы он хоть сколько-нибудь испугался, и это заставило меня занервничать ещё сильнее.
— Благородная миссия, — на губах брата играла насмешливая улыбка, но не злорадная или жестокая, а добрая и даже полушутливая. Это показалось мне очень странным: в этой жизни я, наверное, первый раз видел, чтобы Тор так улыбался.
— Да уж, поблагороднее, чем твоя! — встряла в разговор Кора. — Ты хоть понимаешь, что ты сейчас собираешься сделать?!
— Великолепно понимаю, — улыбка Тора сделалась ещё шире. — И да, Локи, ты же вроде как обещал не сдавать меня Агентам, — брат весело и беззаботно подмигнул.
— Ты не оставил мне выбора! — подсознание упорно твердило мне, что всё не так прямолинейно и просто, как кажется, и явно есть какой-то подвох. Слишком уж странно ведёт себя Тор: он будто бы знает заранее, что переиграл нас, и даже не воспринимает меня и Кору как серьезных противников, а просто… смеётся над нами. Но в чём состоит подвох, я пока не знал, и потому был вынужден вести себя стандартно. — Я не могу закрыть глаза на то злодеяние, которое ты вознамерился совершить! Одумайся, брат! Неужели ты хочешь, чтобы на твоей совести была гибель сотен невинных детей?! Ты ещё можешь отказаться от этого и выбрать другой путь! Просто не нажимай на кнопку детонатора, а отдай его мне!
Я ни капли не надеялся, что брат проникнется моим монологом и сдаст позиции, но просто не мог не предпринять этой последней попытки. Сердце у меня забилось с космической скоростью, на лбу выступил холодный пот, а руки дрожали так, что казалось, я вот-вот уроню бластер на траву. Мир словно бы перестал существовать для меня: исчезло всё, кроме беспечно ухмыляющегося Тора, который не ведает, что творит, и находящегося у него за спиной корпуса детского отделения. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным, чувствовал, что не сумею ничего изменить и предотвратить это несчастье, и оттого ощущал боль, обиду, отчаянье и… злость. Не столько на Тора и Нику с Критерионом, сколько на самого себя.
— А я, пожалуй, всё-таки нажму, — брат с трудом сдерживал смех, и от этого мне становилось ещё хуже.
«Видимо, уже совсем умом тронулся», — со страхом подумал я. — «Даже тот Тор, которого я знаю — эгоистичный и грубый карьерист, не стал бы смеяться в такой ситуации».
Я представлял себе эту сцену совершенно иначе: угрюмый и мрачный Тор быстрым шагом выходит из помещения, долго мнёт детонатор в руках, то и дело с затаённой скорбью оглядываясь на корпус детского отделения, а затем, глубоко вздохнув и зажмурившись так сильно, насколько это вообще возможно, нажимает на кнопку. Но то, что я видел сейчас, было полной противоположностью моих представлений о диверсии, и это приводило в полное замешательство.
Тор тем временем извлёк из кармана детонатор и, всё так же беззаботно улыбаясь, поднял его на уровень глаз, чтобы мы хорошо его видели.
— Локи, стреляй!!! — истошно завопила Кора, но, даже если бы я и смог пересилить себя и решиться на этот отчаянный шаг, было уже слишком поздно: Тор успел нажать на кнопку.
Мы с Корой в тот же миг повалились на траву, прикрыв голову руками и ожидая услышать оглушительный грохот. Прошло пять секунд… десять… пятнадцать, а утреннюю тишину так ничего и не нарушало.
«В чём дело?! Где взрыв?» — лихорадочно соображал я, не решаясь даже чуть-чуть приподнять голову и осмотреться.
— Эй, ребят, вы вставать собираетесь или хотите пролежать так до обеда? — насмешливо осведомился у нас Тор, который и не думал падать на землю.
— А не рванет? — боязливо спросила Кора.
— А вы так ничего и не поняли? Не рванет, вставайте, не бойтесь.
Я поднялся на ноги и увидел, что Тор помогает встать Коре, бледной как полотно и дрожащей от внутреннего напряжения.
— Что, чёрт возьми, это было? — я ещё не успел прийти в себя и потому говорил отрывисто и раздражённо.
— А тебя что-то не устраивает? — ухмыльнулся брат.
— Ты же нажал на кнопку! — крикнула Кора, поспешно отбегая от Тора и становясь рядом со мной. — Почему здание не взорвалось?
— А потому, что взрывчатка вообще не была заложена, — ответил за Тора я, поняв вдруг, почему брат вёл себя, как клоун: он нас просто разыгрывал. Между прочим, этот розыгрыш вполне мог стоить ему жизни: вдруг кто-то из нас всё же решился бы выстрелить? Хотя, вряд ли, и Тор прекрасно это понимал.