Такова духовная (культурная) атмосфера, в которой рождался класс проблем, которые сегодня объединяет термин «искусственный интеллект». В итоге возникло то, что я назвал бы «семантической ловушкой» (это близко по значению к термину «эпистемологическое препятствие» у Г. Башляра): те, кто в самом начале занимались конструированием вычислительных устройств наряду с другими, как правило, необычными и сложными, техническими задачами, которые потом были включены в проблематику «автоматики», «распознавания», теорию моделей и технику моделирования, а также организации сложных (в частности, человеко-машинных) систем, включавших компьютеры. Все эти (как правило, сложные) системы получили название «умных машин», «интеллектуальной техники», а технический компонент, который обеспечивал их взаимодействие с объектом (распознавание, моделирование, адаптацию - например, в форме обеспечения «гомеостазиса» системы) - искусственного интеллекта.
Разнообразие, дифференциация этого класса проблем, т.е. прикладных технических задач, с самого начала приводили к глубокой специализации разработчиков интеллектуальной техники и имели результатом, в конечном счете, избавление от «бионических» априорных предпосылок, которые, начиная с принципов, лежавших в основании подхода Винера, выразились в его определении кибернетики. Сегодня они имеют ценность скорей для историков кибернетики, чем для тех, кто связан с практическими, да и теоретическими разработками. Соответственно, большинство последних не оглядывается в своих работах и на достижения физиологов. Как, собственно, не видят они особой пользы и от философских новаций в теории познания, которая тоже избавилась и от попыток редукции содержания знания к ощущениям, и от трактовки ощущений как «преобразовании энергии внешнего раздражения в факт сознания». В общем, и определение познания как «отражения», даже с многочисленными поправками, не касается ядра современной эпистемологии.
Между прочим, и определения логики как «науки о правильном (в смысле «подлинном», хорошем) мышлении» вряд ли годятся для обозначения разработок в области искусственных (формальных) языков и логических исчислений (что, кстати, как раз прямо связано и с теорией программирования, и практикой разработки компьютеров и других «умных» машин.
Значит ли это, что область сотрудничества, полезного взаимодействия между философами и теми, кто называет предмет своих исследований «системами искусственного интеллекта», попросту исчезла, и пришло время сначала определиться хотя бы в том, что содержание и структура тех предметов, которые называются словами, звучащими очень похоже, но настолько различны, что вспоминается старый анекдот о немецком майоре, который надеялся полечить детей у своего подчиненного, вольноопределяющегося, доктора философии, по-скольку-де «доктор есть доктор».