Искренне преданный футболу, фанат своего дела Эдуард Васильевич в 1986 году был на пике карьеры. Чего мы только не вытворяли в тренировочном процессе: работали над акробатикой, очень сильно у него была поставлена физическая сторона подготовки, и, приходя домой, я падал от усталости. А потом еще Голодец в дубле и «Динамо–2», заложил мне такой физический фундамент, что играл на нем до последних дней карьеры.
Солдат срочной службы
С малых лет я был уверен, что стану профессиональным футболистом, даже планы себе строил: в 1988 году попасть на чемпионат Европы. Понимал, что это нереально, но уже тогда усвоил, что надо стремиться к максимальным высотам. А когда впервые попал в дубль, сделал вывод: если уж на меня обратили внимание, то средним – то вратарем всегда стану. Решил поступить в институт и поступил бы, но из приемных экзаменов, которые были отмечены сплошными «четверками», не сдал только. специализацию – один из всех спортсменов. Подозреваю, что неспроста: в московском «Динамо», чтобы я никуда не ушел из команды, в 1988 году задумали призвать меня в армию. Если бы я поступил в институт, получил бы отсрочку от службы, и мог выбирать для себя команду. А так: улица Подбельского, Внутренние войска, полк, который охраняет следственные изоляторы № 1 и № 2. 45 дней я там карантинил, хотя мы, футболисты, должны были принять присягу и через неделю уйти. Но случились какие – то неприятности у полковника, который отвечал за директивы, он взял месячный отпуск за свой счет, и отпустить нас оказалось некому.
45 дней проходил курс молодого бойца. Не слишком приятные воспоминания. Дикая скукотища и сволочной дебилизм. Для меня эти полтора месяца вычеркнуты из жизни. Как – то зимой заставили долбить ломами траншею. Идет полковник: «Вы что, дебилы, делаете?» – «Так капитан приказал». Полковник за голову схватился: «Там кабель под напряжением тысяча вольт!» Мы ломы побросали и бегом оттуда. Или другой эпизод. Подходит лейтенант: «Видишь бочку с битумом? Чтобы не застыл, надо развести огонь». «Где дрова найду?» – спрашиваю. И слышу гениальный ответ: «Прояви солдатскую смекалку». Ушел. Смотрю – рядом деревянный забор. Ну я его весь и спалил. Вскоре лейтенант возвращается. По сторонам оглядывается, затылок чешет: «Чего – то не хватает. А забор где?» «Проявил солдатскую смекалку», – рапортую. Тот в шоке: «Как ты мог?» Потом подумал: «Ну и хрен с ним, с забором. И с битумом тоже». Ну не маразм? Кому нужна такая служба?
А как мне сапоги 47–го размера вручили! Икры у меня здоровые, и сапоги выше них не поднимаются. Резать нельзя – только дембелям позволено. Мне говорят: «Возьми сапоги 47–го размера, и от тебя все отстанут». При том, что у меня 44–й. Еле ходил.
Правда, «деды» не обижали, у нас, спортсменов, своя рота была – кто ж нас обидит? Ну, скажут помыть пол – помою. Все моют, и ты идешь. Удовлетворишь самолюбие старослужащего. Тебя же в конце концов не тряпкой по морде бьют.
Приезжал Гонтарь, как мог, поддерживал, но я все равно звонил, требовал: «Заберите меня отсюда».
Призвали меня 6 декабря 1987 года, а «на волю» вышел 18 января 1988–го, сразу попал в «Динамо–2» и в следующих двух сезонах сыграл за команду почти во всех матчах.
В 1987 году я восстанавливался после травмы, выступая за школу, а на следующий год играл за «Динамо–2» у Олега Долматова и пару матчей провел за дубль, когда Сметанин набирал желтые карточки и сменял меня в «Динамо–2». Во второй динамовской команде, цвета которой защищали в основном солдаты срочной службы, тогда собрался интересный состав – Смелов, братья Морозовы, Лукин. Со Смеловым, вратарем сильным, прыгучим, с которым мы вместе потом отбыли в Сухуми и который играл еще в Камышине, я дружил. Во второй динамовской команде я подружился и с Андреем Семиным, хотя познакомились мы раньше, выступая друг против друга за школы «Динамо» и «Спартака». Жили обычно в одном номере, бывал я и у него дома, не раз видел Юрия Павловича Семина. Он тогда, наверное, и во сне не мог себе представить, что этот мальчишка, приятель сына, будет играть в его команде. «Динамо–2» в отличие от дублеров выступало в серьезном турнире – второй лиге – против настоящих мужиков, многие из которых имели за плечами школу высшего уровня. В нашей западной зоне собрались матерые соперники – куйбышевские «Крылья Советов», воронежский «Факел», саратовский «Сокол», ивановский «Текстильщик», вологодское «Динамо», костромской «Спартак». И хотя в их составах порой встречались известные имена, почти со всеми мы играли на равных. Это была суровая школа. Долматов поставил меня, еще пацана, в ворота с первого матча, ни разу не подвергнув сомнению свой выбор. Но вскоре Олег Васильевич пошел на повышение, принял команду первой лиги сухумское «Динамо», а я еще год играл в «Динамо–2» под руководством Адамаса Соломоновича Голодца. Капитаном «Динамо–2» при Долматове был Женя Громов, 32–летний футболист, москвич, большая часть карьеры которого прошла в ставропольском «Динамо». Для нас он служил как бы дядькой – наставником. Потом у него случилась серьезная травма, и капитанскую повязку надел я.