Дождь, мерно выстукивающий барабанной дробью по крыше начал постепенно убаюкивать наводчика и он, сам не заметил, как его отяжелевшие веки медленно опустились, погрузив его, дрожащий от нехватки сна, разум в мир очередного ночного кошмара.
– Просыпайся – донесся до него издалека голос матери. Но он не спал, потому что знал, что его ждёт, когда он поднимется. Лёжа в кровати, он, изо всех сил старался сделать вид что всё ещё спит, хотя сердце его, бешено колотясь, едва не выпрыгивало из груди.
– Вставай засоня – коснувшись холодной мокрой рукой его лба, проговорила мать.
– Я не хочу – проскулил Дерек, дрожа всем телом.
– Мало ли кто и чего хочет, дорогой. – сказала она, хватая его за плечи и поднимая на кровати.
Нехотя открыв глаза, он посмотрел на нее. На, блестящем в нескольких местах, белом черепе торчали пучки обгорелых темных волос, за которыми она раньше так любила ухаживать – расчёсывала их перед зеркалом чуть ли не по часу. Безобразное лицо было покрыто, отслаивающимися темными кусками горелого мяса, а два светло-молочных, словно огромные тусклые жемчужины, глаза, были устремлены прямо на него.
Дерек, отвернувшись посмотрел в сторону. Комната, в которой он находился была уложена белым кафелем, отражающим блики холодного света флуоресцентных ламп. Потолок, пол, стены – все было скрыто под слепящей глаза поверхностью и глазу не за что было зацепиться. Ему неоткуда было ждать спасения.
– Пора купаться, родной – сказала мать, одарив маленького Дерека холодной безжизненной улыбкой, отчего ее левая щека, порвавшись прямо по центру, стала кровоточить.
– Я не хочу – твердо заявил он.
– А мне не интересно – ответила она, крепче стиснув его плечи, и приподняв над кроватью.
Он попытался высвободиться из хватки, но руки матери были сильны как стальные клешни. Держа его за плечи перед собой, женщина поднялась на ноги и развернулась в сторону, стоящей посреди комнаты, стеклянной ванны. Прозрачная, с ровными острыми краями, она была похожа на гроб.
Увидев ее, мальчишка начал что есть сил брыкаться и кричать, но его мать была неумолима.
Бросив его в переполненную холодной водой, ванну, она достала толстую, стеклянную крышку и быстро, прежде чем он успел вынырнуть, накрыла его сверху.
– Нееет – выпуская изо рта большие пузыри, выкрикнул мальчишка, услышав, как крышка глухо ударившись о края, плотно легла сверху. Перевернувшись, он лёг на спину и попытался ногами оттолкнуть её, но тесно прижатая, она не поддалась. Тогда, чувствуя, что начинает задыхаться, он стал изо всех сил колотить по толстым стенкам стеклянного гроба. Прочное стекло гулко отзывалось на каждый его удар, но толстое, оно не могло бы быть пробито даже взрослой мужской рукой снаружи, что говорить о тонкой детской ручке, которая преодолевая плотность воды, слабо врезалась в прозрачную стену. Когда Дерек почувствовал, что наступили последние секунды его жизни, он, уперся в нижнюю стенку спиной и изо всех сил, так что в глазах потемнело, ударил по стеклянной крышке ногой. Треснувшая посередине, она стала пропускать воздух, и мальчишка, в безумном рывке, устремившись вверх, разорвал пуленепробиваемое стекло головой. Изорванный в кровь он выскользнул наружу. Упав на белый, холодный кафель, он жадно хватал ртом воздух и не мог им надышаться. Из многочисленных рваных ран на его теле, сочилась кровь, но он не обращал на это внимания. Ничего не было для него сейчас таким важным как, влетающий со свистом в его легкие, воздух. Он понимал, что не сможет подняться на ноги, не сможет даже пошевелиться, но он мог кричать, и он кричал. Он звал на помощь, хотя и знал, что никто ему не поможет.