Итак, у древних греков появилась общая теория мироустройства. Но как же тогда ответить на вопрос, что скрепляет физическую материю? Если смешать воду с землей, получится грязь, но такая связь будет недолгой: субстанция неизбежно высохнет, снова распавшись. Тем не менее в мире существуют и различные вязкие жидкости вроде оливкового масла, дегтя и, если уж на то пошло, битума, пузырьки которого поднимаются из глубин битумного озера, — не говоря еще о ртути, фантастическом, причудливом жидком металле! Какова первопричина любопытной маслянистой вязкости этих субстанций, позволяющей им пребывать в жидком состоянии стихии воды и сохранять при этом связность твердого тела, земной стихии? Каким образом эти вещества поддерживают свою вязкую стабильность, не распадаясь на отдельные составляющие элементы?
Чтобы объяснить это явление, Аристотель предложил теорию, главным понятием которой стало древнее слово «глисхрос» (греч. γλίσχρος). В нем явно определяются корни «глис» — от «глиос» (греч. γλοιός), что значит «липкий, тягучий, скользкий, клейкий, вязкий», и «хрос» — от «хроя» (греч. χροιά), что означает «поверхность» или «кожа». Это понятие «клейкой кожи» было позаимствовано им у Платона, утверждавшего, что человеческая плоть привязывается к костям и жилам некой клейкой субстанцией, благодаря которой тело не распадается, эластично соединяясь в единое целое (примечательно, что слово «эластичный» происходит от греческого «элайон» (греч. ἔλαιον) — «оливковое масло, елей». Это прослеживается в «Тимее» — том самом диалоге, где Платон излагает свою теорию твердых тел, — там он вводит концепцию «вязкой влаги». Аристотель же переосмыслил эту идею, предположив, что поверхности частиц-многогранников всегда смазаны некоторым количеством глисхроса — «клейкой кожи», что отражается на способности веществ образовывать друг с другом связи. Именно в этой идее и заключается суть алхимической теории материи: согласно ей, манипулирование вязким и клейким является ключом к власти над связыванием веществ и их формой — следовательно, и над их способностью к трансмутации.
Алхимия после Александра Македонского Самым знаменитым учеником Аристотеля был, конечно, Александр Великий (356–323 годы до н. э.) — покоритель Египта, Персидской империи и даже некоторых областей Индийского субконтинента. Его завоевания сопровождались пропагандой объединения всего мира эллинистическим видением мирового порядка, а благодаря походам в Африку
Бог в образе стеклодува при помощи четырех стихий создает земной шар и наполняет его духом — пневмой Ахилл Бокки, «Символическое представление происхождения мира как некоего действа, в пяти книгах», Болонья, 1555 год
и Азию встречи с чужеземцами постепенно превратились в непрерывный интеллектуальный обмен, оказавший глубокое воздействие на историю многих культур.
«Напалм»
*
Александра Македонского
«Железная конница» Александра Македонского сражается с индийским царем Пором. «Шахнаме» («Книга царей»), синтетические краски и позолота, Персия, около 1330–1340 года
Дион Кассий (155–235 годы н. э.) в «Римской истории» упоминает «железную конницу» Александра Македонского. Состоит она не из людей-возниц, а из полых железных снарядов с нафтой, выстреливающих из механических устройств, нанося врагу страшные повреждения. Использовавшийся в них фармакон — получаемое из битума горючее вещество — воспламенялся настолько легко, что все, к чему он прикасался, тут же охватывало огнем. Потушить его было крайне трудно даже большим количеством воды.
* Некий зажигательный состав.
После смерти Александра Македонского один из его соратников стал править Египтом под именем Птолемей I (367–283 годы до н. э.). Считается, что именно он или, возможно, его сын Птолемей II (308/309–246 годы до н. э.) основал в Александрии — городе, названном в честь великого полководца, — Мусейон, «храм муз», в который входила знаменитая Александрийская библиотека и который позже стал духовным прообразом современных музеев, дав им название. В результате в новый всемирный научный центр со всех концов бывшей империи Александра стали стекаться ученые. Среди них были немалоизвестные «отец геометрии» Евклид (325–265 годы до н. э.) и астроном Птолемей (около 100–170 года н. э.), звездные карты которого не утратили своей актуальности даже в эпоху Великих географических открытий, наступившую в Европе в XVI веке.