Гибсон Рэйчел
Искусство бегать на каблуках
Серия: Хоккеисты - 7
Перевод: taniyska, Karmenn
Редактор: Sig ra Elena
ПРОЛОГ
ТВОЯ ЛЮБОВЬ ПРОСТО НЕОТРАЗИМА
- О-о-о, будет фингал. – Джон Ковальски вздрогнул, со свистом втягивая воздух сквозь зубы. Из саундбара под пятидесятидюймовым телевизором, висевшим на противоположной стене спальни, раздался свисток. – Джорджи, милая, ты не видела пульт?
Джорджина Ковальски, не поднимая глаз от журнала на коленях, протянула руку к прикроватной тумбочке: пальцы скользнули по гладкой древесине, прошлись по коробке с бумажными платками, сотовому телефону, чаше с камешками и, наконец, остановились на пульте.
- Вот, - сказала она, передавая его мужу, который лежал рядом на кровати.
- Спасибо. – Снова раздался свисток, и спальню их дома, расположенного на юге Мерсер Айленд, наполнил стук хоккейных клюшек и звук сталкивающихся тел. – Келли катается, как телеграфный столб.
Джорджина изучала рецепт бисквита в журнале «Южная жизнь», пока ее муж баловал себя ежевечерним ритуалом, оскорбляя хоккеистов и переключая телевизионные каналы.
Это было любимое время дня Джорджины, когда она могла сбежать от ежедневной рутины. Когда Джон был рядом, а не в разъездах. Когда она могла дышать легко, зная, что муж и каждый из троих детей целы и невредимы и находятся там, где должны находиться. Когда могла расслабиться, убаюканная уютной обыденностью, свернуться клубочком рядом со своим любимым мужчиной, лучшим другом и любовником.
- Какого хрена! Ударь этого сукина сына! Что не так с этим молодняком? – Джон указал пультом на телевизор и сам себе ответил: – Их больше волнуют собственные прически, чем набирание очков.
Джорджина тихо рассмеялась. Джон жил в США тридцать из своих пятидесяти шести лет. Он говорил и двигался как истинный американец и часто подтрунивал над ее техасским акцентом, который прилип к ней как пищевая пленка, но в раздражении Джон начинал говорить как канадец со своими «а-а-а том-а-а-а сём». Время от времени у него даже проскальзывало кое-какое «ага?».
- Ото всех этих средств по уходу за волосами у них яйца усохли, и они стали бить по воротам как девчонки.
Джоджина подняла взгляд от журнала и посмотрела на Джона, сложившего руки на обнаженной груди. Эту конкретную тираду она слушала годами. И первый раз случился в тысяча девятьсот девяносто шестом, когда Джон прошелся по Яромиру Ягру и его «девчачьим кудряшкам», выбивавшимся из-под шлема.
- Боже, что за девчонка.
Джорджина взглянула на экран телевизора, когда игрок «Нью-Йорк Рэйнджерс» ударил вышеупомянутую «девчонку» о борт. Его черные «кудряшки», мокрые от пота, как большие запятые виднелись из-под шлема.
- Разве не ты предложил «Питтсбургу» двенадцать миллионов за Нокса?
- Не я. Я не предлагал. – Джон ткнул пультом себя в грудь. – Ненавижу этого парня.
До встречи с Джоном «Стеной» Ковальски Джорджина очень мало знала о хоккее. За прошедшие двадцать один год она выучила кое-что. Например, знала, что «бросок» и «щелчок» - две совершенно разные вещи. Выучила разницу между ограниченно и неограниченно свободными агентами и знала, что начало каждого регулярного сезона становилось сигналом к диким разговорам о сделках и еще более диким слухам о них. Нынешний ноябрь, по ее мнению, не отличался от предыдущих.
- «Питтсбург» закрыл сделку?
- Еще нет, но закроют. – Джон положил руку на правое бедро. – Под конец прошлого сезона он набрал восемьдесят девять очков.
Джорджина также знала, что ее муж скучал по льду, по игре, которую любил. Она тронула языком кончик большого пальца и перевернула страницу журнала. Джон скучал по «грязному трепу» на точке вбрасывания, пока ждал падения шайбы.
Они становились предсказуемыми. Она и Джон. Давно женатая пара за пятьдесят. Двое детей уже не живут дома. Старшая дочь Лекси отправилась за покупками в Стокгольм, собираясь посетить лучшие текстильные шоу-румы в мире. Трудно поверить, но ее фирма по изготовлению одежды для собак процветала. Другая дочь училась на втором курсе в Вилланове по специальности политология. А сын Джон-Джон спал в своей кровати дальше по коридору.
Предсказуемые. Нужно сказать, было что-то уютное и простое в предсказуемости. Роскошное тепло от того, что любишь мужчину так сильно и так долго, что не можешь вспомнить время, когда не любила его. Мужчину, который знает тебя внутри и снаружи и безгранично любит. Мужчину, который твоя скала, а ты – его удобное место для посадки.
- Ты видела это?
- Нет, - сказала она, не отрывая взгляда от идеально устроенной сцены пикника.
Программа о стиле жизни, которую Джорджина начала вести в девяносто шестом году на маленьком кабельном сиэтлском канале, вошла в синдикат и теперь транслировалась на всю страну. Она не была Мартой Стюарт, но «Жизнь с Джорджиной» имела приличную аудиторию.
- Он не может нанести даже дерьмовый удар, - усмехнулся Джон, затем наконец вспомнил, что надо бы извиниться за свой язык. – Прости, - сказал он, хотя Джорджина сомневалась, что муж на самом деле сожалел. Он указал пультом на экран телевизора: – Не могу на это смотреть. Нокс – такая девчонка.
Джорджина приподняла уголок губ в улыбке, перелистывая страницу. Джон был разным для разных людей. Для хоккейных фанатов он был Джоном «Стеной» Ковальски, обладателем Кубка Стэнли и одним из величайших игроков НХЛ всех времен. Для жителей Сиэтла он был главным тренером «Чинуков». Для друзей - парнем, которого хочется иметь на своей стороне. Для детей - лучшим папой в мире, а для нее - Джоном. Защитник, преданный тем, кого любит. Пренебрежительный и грубый с теми, кого не выносит. То раздраженный, то спокойный, но всегда предсказуемый. Или, возможно, Джорджина просто знала его. Знала его сердце и душу, и ежевечернюю рутину. Он еще посмотрит хоккей, чтобы пообзывать игроков слабаками или еще как похуже. А потом начнет переключать каналы, пока не найдет что-нибудь образовательное. Что-нибудь, чтобы «занять голову», например «Пи-Би-Эс» или «Нэшнл Джиографик», или, как сегодня, «Нова».
- В будущем астрономы не смогут утверждать, что наша вселенная образовалась в результате большого взрыва… - Пульт замер на достаточно долгое время, чтобы Джон получил пару крупиц информации. – ...Темная энергия сама по себе разрушит темную энергию…
Когда Джон устал от образовательного телевидения, он начал переключать каналы, пока не наткнулся на свое постыдное увлечение: реалити-шоу. Постыдное увлечение, которое мог ругать от всей души.
- Сегодня в первом эпизоде нового сезона шоу «Давай поженимся!» двадцать прекрасных девушек со всей страны соберутся здесь, в нашем Доме. Они разоделись в пух и прах и выставляют напоказ свои прелести в ожидании встречи с холостяком… Питером Далтоном!
- Откуда они берут всех этих людей? – Джон устроился на подушках и бросил пульт на кровать рядом с собой, когда началось представление конкурсанток.
- Я Мэнди Крамб из Вустера, штат Огайо. Я люблю еду с перчинкой и клуб «Кливленд Индианс»!
- Посмотрите на Мэнди, одевшуюся как деревенская шлюшка, - фыркнул Джон.
- Я Синди Ли Мелтон из Клиаруотера, штат Флорида.
- Эти шорты такие узкие, что даже смотреть больно, Синди Ли.
- Я люблю жаркие летние ночи и джаз.
Джорджина задержала взгляд на экране телевизора достаточно долго, чтобы увидеть спускавшуюся с большого трактора молодую женщину в маленьких обрезанных шортах и красной клетчатой рубашке, полы которой она завязала под грудью. Хорошо, что грудь была небольшой, иначе бы просто выпала из этой крошечной рубашки. Джорджина никогда бы не смогла носить рубашку таким образом. По крайней мере, с тех пор как ей исполнилось двенадцать.
- Я Давина Джерардо из Скоттсдэйла, штат Аризона.
- Могу поспорить, твой папочка очень гордится тобой, Давина Джерардо из Аризоны. – Джон покачал головой с радостным отвращением.
- Я люблю гольф и запах свежескошенной травы в гольф-клубе.