— Не получается. У меня пальцы слишком большие, а эти пуговицы слишком маленькие. — Лекси подняла на него взгляд, и Шон добавил: — Придется разорвать.
— О. — Она смотрела ему в глаза несколько мгновений. — Даже не знаю. Продюсеры могут потребовать его обратно.
Шон ухватился за половинки платья, собрав в кулаки столько шелка, сколько смог. В кабине раздался звук рвущейся ткани, и несколько пуговиц просвистели мимо головы и изрешетили фюзеляж. Последний рывок, и платье распахнулось, обнажив гладкую кожу, ужасные красные рубцы и белый корсет. Шон скользнул взглядом вниз по шнуровке к впадине позвоночника внизу корсета. Не спрашивая, он забрался пальцами под платье, оттолкнул в сторону колючую сетку и потянул металлическую молнию вниз так далеко, как смог. Затем поднял руки, как ковбой, связавший теленка, и сел обратно на свое место.
— О, Боже мой, как хорошо. — Лекси завела руку назад и почесала красную отметину на пояснице. — Я едва дышала.
Изгибаясь назад и вперед, Лекси пыталась встать, но поскольку руками удерживала платье на груди, понадобилось несколько захватывающих минут, прежде чем она смогла выпрямиться настолько, насколько возможно.
Шон сделал глоток и посмотрел поверх стакана. Если Лекси уберет руки, ее грудь выпадет из платья. Шон ждал с предвкушением, но был ничуть не удивлен, когда Лекси нахмурилась от раздражения и снова попросила его помочь.
— Нужно, чтобы ты забрался под платье и стянул нижнюю юбку. Чертова штуковина почти стоит сама по себе. Я бы попыталась, но… — Она замолчала и опустила взгляд к рукам.
Улыбнувшись, Шон поставил стакан в держатель. У него было лучшее решение, чем ползать под платьем и смотреть на длинные ноги. Он затащил свою спортивную сумку из-за спины на колени, взял оттуда старую клетчатую коричнево-желтую рубашку и бросил Лекси. Рубашка приземлилась ей на плечо, и Лекси схватила ее: пышные груди с глубокой ложбинкой между натянули платье еще сильнее.
— Спасибо.
— Всегда пожалуйста.
Это была его любимая рубашка, но жертва того стоила. Шон убрал сумку на место, взял водку и продолжил смотреть шоу. Лекси продела одну руку, затем другую в рукава, потом застегнула рубашку. Поизгибалась еще чуть-чуть, выбираясь из платья. Она поворачивалась так и эдак, тянула и толкала, и трясла бедрами, и ее голова исчезла в пышной ткани.
— Ты в порядке, Лекс?
— Ага.
Затем она вышла из моря белого, вся такая… длинные ноги и гладкие бедра. Подол рубашки оканчивался на несколько сантиметров выше ее колен. Лекси перебросила волосы на одну сторону, когда наклонилась, чтобы поднять платье. Свет с потолка сиял на ее волосах, касался щеки и отражался от сверкающих туфель. Она заворачивала, складывала, скатывала платье так же, как делала с фатой. Вместо того, чтобы передать его Шону, в этот раз Лекси встала на колени на пассажирское сиденье и, перегнувшись через спинку, принялась заталкивать платье за него. Надавила посильнее, и на несколько коротких секунд мягкая коричневая фланель приподнялась, и перед Шоном мелькнули белые трусики, круглая попка и гладкие бедра. Он подумал, что должен предложить свою помощь, но не хотел, чтобы его руки оказались где-то рядом с этой совершенной задницей.
— Ну и тренировочка. — Лекси казалась выдохшейся и немного запыхавшейся, когда повернулась и села. Скромно потянула подол рубашки, чтобы прикрыть бедра, как будто Шон не успел на них насмотреться. — Я без сил. — Она взяла стакан и сделала глоток. — Сколько еще, Джимми?
— Чуть менее двух часов.
Лекси сделала глоток и наморщила нос.
— Ты летишь обратно сегодня?
— Нет. Завтра утром.
— Я сбежала из «Фэйрмонт» без сумочки. У меня есть только кредитка. — Лекси откинула голову на спинку кресла, широко раскрыв глаза, как будто осознание последствий всего содеянного ударило ее как дубинкой по лбу. — У меня нет налички и телефона, и одежды, и косметики.
Косметика не была бы четвертым пунктом в списке Шона.
— Возможно, в гостинице есть банкомат, — сказал Джимми.
— А у них есть массаж? — Она приподняла плечи и повертела головой из стороны в сторону. — Мне бы не помешало.
Шон засмеялся.
— Боюсь, нет, принцесса. В это время года люди ездят в Сэндспит, чтобы порыбачить. — И добавил: — В этом городе нет ничего примечательного. Никакой вечерней уборки номера и подготовки постели ко сну нигде в пределах острова.