— Увидел в рекламе.
Она положила бумажную салфетку на колени и взяла вилку и нож. Один кусочек вафли, и Лекси вздохнула: глаза прикрыты, уголки губ приподняты, как будто она была в раю.
— М-м-м. Как хорошо.
Или испытывала оргазм. Проклятье.
Лекси сглотнула и открыла глаза.
— Ты не смотрел шоу?
— Нет, — ответил Шон, когда официантка поставила его пиво на стол.
— Как у твоей мамы дела с этой ее диффузной поджелудочной?
Шон просто улыбнулся, как делал всегда, и посмотрел в лицо женщине, возможно, постаревшей раньше времени из-за жесткого пропитанного солью воздуха.
— Лучше.
— Она, наверное, испытывает ужасную боль.
— Уверен, она полностью поправится.
Как и всегда.
— В прошлый раз я видела ее на… — Луиза замолчала, задумавшись. — Боже, вероятно, это было на ярмарке в октябре. Она упоминала, что может переехать в Штаты с тобой.
И именно поэтому Шон в Сэндспите. Удостовериться, что мать не переедет.
— Она просто не переносит зимы. Бедняжка. — Луиза чуть прищурилась, как будто пыталась понять, почему женщина, которая ест, как дровосек, кажется знакомой. — Она совершенно точно гордится тобой.
Шон наблюдал, как Луиза наблюдает за Лекси, верхняя часть лица которой была скрыта от взглядов полями «рыбной» шляпы.
— Я скажу маме, что вы спрашивали про нее.
— Хорошо. — Луиза нахмурилась и повернулась, чтобы уйти. — Приятного аппетита.
Шон посмотрел через плечо, как она удаляется.
— Уверен, она тебя не узнала.
Он повернулся обратно к Лекси, все еще сидевшей с опущенной головой. И наблюдал за ее губами, пока она спрашивала:
— Насколько уверен?
— Вполне.
— Не очень-то убедительно. — Лекси медленно подняла голову, тень от шляпы скользнула вверх по ее щекам и носу к глазам глубокого синего цвета. — Что такое диффузная поджелудочная?
Выдумка.
— У нее нет диффузной поджелудочной. Луиза ошибается. — Шон взял свое пиво и сделал глоток.
— Что с ней не так?
Пожав плечами, Шон поставил стакан на стол.
— Мы говорили о тебе и этом идиотском шоу, — сказал он, чтобы сменить тему разговора с придуманной болезни его матери.
— Не нужно мне было идти на это дурацкое шоу. — Она промокнула губы бумажной салфеткой и взяла чашку с кофе. — Лучше б нашла какой-нибудь другой способ для продвижение «Гардеробчика Ням-Ням». — Она отрезала кусочек вафли и положила в рот.
Точно. Шон вспомнил, что вчера, сквозь завесу из вуали и пышной ткани, она говорила что-то о бизнесе по пошиву собачьей одежды.
— Скорее тебе не следовало становиться победительницей.
Лекси пожала плечиком, соглашаясь, и разложила салфетку на коленях.
— Я очень честолюбива. — Взяла еще кусочек вафли и прожевала его. Капля сиропа осталась у нее на нижней губе.
Да, об этом Шон слышал.
Он наблюдал за каплей несколько секунд, прежде чем Лекси ее слизнула.
— Я унаследовала это от отца. Он играл в хоккей за сиэтлских «Чинуков» и заслужил отличную репутацию за свои голы и драки.
Шон знал это. И частично именно поэтому искал Лекси.
— Его зовут Джон Ковальски. Если ты живешь в Сиэтле, ты о нем мог слышать.
— Большинство людей слышали о Джоне.
Впервые Шон получил от тренера на орехи в ту же неделю, когда переехал в Сиэтл и надел свитер «Чинуков».
Шон забил хет-трик в игре против «Акул». Тренер затащил его в свой офис, чтобы вставить по полной.
— Черт подери, Нокс, — сказал он, тыча пальцем Шону в лицо. — Это командный спорт. И твоя наглая самореклама чертовски неуважительна.
Шон слышал такое и прежде, но своим мастерством подтверждал слова действиями, и фанаты обожали, когда он ехал верхом на клюшке, забив гол. Всего три вечера назад Ковальски снова вставил Шону по полной. Тот забил победный гол на последних пяти секундах игры и проехался верхом на клюшке с одного конца площадки в другой.
— Моего отца многие уважают. — Лекси откусила еще кусочек и проглотила.
— Он великий игрок. — Шон мог это признать.
— Да. И великий человек.
Вот это уже вряд ли.
— Его сердце — это просто огромная зефирка.
А это точно нет.
— Пока ты не узнаешь его темную сторону. — Лекси наколола на вилку еще кусочек вафли. — Если ты затронешь его темную сторону, он достанет тебя. — Она замолчала, чтобы прожевать. — Но такое редко случается. Человек должен совершить что-то действительно ужасное, например, украсть у бедняков. — Она взяла чашку с кофе. — Когда мне было десять, он поймал парня, пытавшегося ограбить ящик сбора денег для Армии спасения. Так вот, отец бросил его через спину и показал, где раки зимуют. — Она поднесла кружку к губам и добавила, подув на кофе: — Он ненавидит нахальную саморекламу так же сильно, как я ненавижу тех, кто бьет собак. — Поставив кружку на стол, она посмотрела на Шона. — Ты не говорил, чем зарабатываешь на жизнь.