— Куда он направляется? — спросила Лекси.
— В Канаду. — Мари положила телефон в держатель стаканов. — Он не сказал куда. Думаю, куда-то в Ванкувер. Может, в один из тех роскошных охотничьих домиков или коттеджей на берегу озера.
И снова удача была на стороне Лекси. Ее отец был канадцем, так что она имела двойное гражданство. У нее были водительские права, а роскошный маленький домик казался раем.
Труднее всего оказалось поместиться в «мини» Мари.
Лекси была очень обязана подруге. И Джимми тоже.
Самолет взлетел над озером Юнион, и Лекси даже не попыталась подняться. Она смотрела на потолочный фонарь над своей головой, понимая, что не одна. Кроме Джимми на борту был кое-кто еще. Кое-кто одетый в большие кожаные лоферы без носков. Лекси даже не попыталась поднять взгляд выше обуви. Она была слишком занята тем, чтобы ее не стошнило.
— Не могу поверить, что только что сделала это.
Она вытащила руку из-под трехлслойной длинной фаты и положила ладонь на лоб. Все в «Давай поженимся!» было спланировано, организовано и под контролем. Все, начиная с номеров телефонов, по которым она могла звонить из Дома, до платья в стиле «Моя большая цыганская свадьба». Продюсеры хотели, чтобы все выглядело безвкусно ярким. Если бы Лекси не была так сосредоточена на победе, то бы обратила внимание на стереотипные портреты фермеров. И если бы не позволила своей амбициозной стороне затуманить разум, совершила бы что-нибудь, чтобы ее выгнали еще в третьем эпизоде.
Если Лекси чего-то и избегала, так это безвкусной яркости. Ее воспитали так, что от безвкусной яркости она отворачивалась в ужасе и закрывала глаза. В мире матери безвкусная яркость стояла на одной ступеньке с завязыванием банданы под подбородком и волосатыми подмышками. Или хуже — с белыми туфлями до Пасхи. Этого просто не делали.
Самолет выровнялся, и желудок Лекси успокоился. Она попыталась сесть, и ей пришлось перекатываться с одной стороны на другую как жуку, упавшему на спину.
— Ты в порядке, Лекс? — спросил Джимми по радиосвязи.
— Бывало и лучше.
Она умудрилась сесть и прислонилась к фюзеляжу. Косточки в платье впивались в бедра и приподнимали грудь. Сатиновые со стразами Лабутены на шпильках сдавливали ноги. Повезло, она не подвернула лодыжку, когда бежала к «Морскому кузнечику». Лекси была экспертом в беге на двенадцатисантиметровых шпильках и считала это формой искусства. Уже в течение нескольких лет она участвовала в «Забеге на каблуках» — гонке длиной в полтора километра, призванной поддержать местных защитников природы, а еще гналась за карманником в Италии, но никогда не бегала по качающемуся причалу. Чертова корона на голове тянула за волосы и впивалась в кожу. И полное понимание того, что натворила, обрушилось на Лекси. Глаза защипало от сдерживаемых слез. К этой минуте ее семья уже все поняла. Лекси сбежала от каши, которую сама и заварила, и втянула в свой побег Мари. И оставила семью разбираться с этим.
1. Потому что была трусихой.
— Хочешь выпить?
Лекси повернула голову налево и наконец увидела обладателя большой обуви. Слезы затуманивали глаза, но ей не нужна была стопроцентная четкость, чтобы распознать привлекательного мужчину. Привлекательного в той степени, которая заставляет женщину радоваться, что темные корни волос у нее высветлены, а нарощенные ресницы откорректированы. В данный момент у Лекси был иммунитет к мужчинам. Даже к привлекательным мужчинам со смуглой кожей и ошеломительно зелеными глазами.
— А что есть? — Она вытерла слезы.
У парня были темно-каштановые волосы, которые касались воротника пальто. Вечерняя щетина покрывала квадратный подбородок и щеки, делая кожу еще темнее. И он был большим.
Большим того типа, который достигается благодаря генетике и тренировкам. Под черным пальто скорее всего имелся каменный пресс и огромные грудные мышцы. С мужчинами именно этого типа Лекси зареклась встречаться после своих последних отношений. Ну, последних до Пита. Тестостерон исходил от этого парня как угарный газ. Невидимый и убийственный.
— Водка и тоник. — Он вытащил бутылку из холодильника между сиденьями.
— Лимон есть?
Парень был настолько большим, что мог бы испугать некоторых женщин, но не Лекси. С ее метром восьмьюдесятью ей нравилось, как она могла прижаться к груди большого мужчины.
Он усмехнулся, и от зеленых глаз разбежались лучики морщинок.
— Нет, принцесса.
— Я не принцесса.
Лекси предпочитала вино, но нужда заставит, а стаканчик-два водки успокоят ее растревоженные нервы.