Тридцать секунд спустя, когда все закончилось, никто не посмел даже моргнуть.
– Хорошо, – сказал Куинтон, – некоторые из вас нужны мне живыми, чтобы помочь мне с передачей власти.
– А что с моими людьми? – простонал Джон с пола. Он был на грани обморока от боли в сломанной ноге. Куинтон восхитился его смелости.
– Они сохранят свою работу, если признают новую власть. Если они этого не сделают, что ж, – он просмотрел на двоих мертвых советников, – не я буду виновен в том, что с ними случится.
Это замечание вызвало всеобщую ярость, и Джератон чуть не заговорил, но тоже посмотрел на мертвых советников и мудро промолчал. Однако, мысль, что Куинтон не был бы виновен, была настолько нелепой, что было оскорбительно принимать это всерьез.
Когда он и остальные советники встали из-за стола и покорно последовали за своими захватчиками наружу, Куинтон отдал приказы нескольким своим людям, чтобы те обыскали дом и привели всех, кого найдут, особенно жену и дочь градоначальника. Несмотря на то, что его вспышка гнева по отношению к дочери была необоснована, Джератон был теперь очень рад, что сделал это. Он только надеялся, что она была достаточно умна, чтобы держаться на расстоянии.
Она не была достаточно умна.
Эллен смотрела из окна городской библиотеки вниз, на группу людей, идущих от ее дома. Она видела отца, мать и других советников, ведомых к зданию городской стражи несколькими, хорошо вооруженными, стражниками. Процессия была очень спокойной, но Эллен знала своего отца, и ей показалось, что что-то было не так. Это подтвердилось, когда она увидела, что еще двое стражников несли Джона в конце процессии. Было похоже, что капитан был без сознания, а его левая нога сильно распухла.
Эллен провела много времени в здании стражи за последние несколько лет, выполняя поручения отца, хотя и подозревала, что это были скорее попытки свести ее и Джона. Она знала большую часть стражников по именам. Она не знала никого из мужчин, сопровождавших сейчас совет. Она подслушивала на всех собраниях, которые проводились у нее дома и знала, что человек по имени Куинтон Поллудж нанял новобранцев. Она заметила, что этот человек шел во главе группы, указывая направление.
Эллен не хотела верить в то, что, как она полагала, могло случиться, но других объяснений было мало. Куинтон взял в заложники совет с помощью городской стражи, большую часть которой сам же и нанял. Она не думала, что один человек был способен спланировать такой переворот. Конечно, если торговцы и горожане узнают об этом, они этого не допустят. Даже если Куинтон контролирует всех стражников, он не сможет противостоять целому городу.
Что-то здесь было определенно не так, и Эллен должна была обсудить это с кем-нибудь. Список людей, которым она доверяла в таких вопросах, и так был коротким, и большинство из них были непосредственно вовлечены в это и не могли ей помочь. Эллен пришел на ум только один человек.
Когда, некоторое время спустя, Эллен вошла в лавку кузнеца, быстро проскакав через город верхом на лошади, она не услышала привычых ударов по металлу, вместо этого раздавались такие звуки, будто Бастер раздирал свою лавку. Она не получила от него ответа ни после того как вошла, ни после того, как прошла по его скрипучему полу.
– Бастер? – позвола она.
– Закрыто, – крикнул он в ответ. – Пожалуйста, уходите.
Здесь тоже было что-то не так. Эллен перелезла через невысокий прилавок и осторожно двинулась в большую заднюю комнату. Бастер действительно разбирал свою лавку, снимая огромные инструменты для работы с металлом со стен и бросая их в большую телегу, которая стояла у него на заднем дворе. Все его специальные инструменты и дорогие, сделанные на заказ предметы, уже были в телеге, и Эллен подумала, что туда мало что могло войти еще, но здоровяк собирался затолкать туда как можно больше.