– Я сказал – закрыто, – проворчал он, неся особенно тяжелую железную раму.
– Бастер, это я – Эллен.
Бастер опустил раму и повернулся, чтобы в первый раз посмотреть на своего посетителя.
– О, прости Эллен. Я правда закрываюсь.
Это едва ли можно было назвать приветствием, но он не сказал ничего больше и продолжил работать.
– Бастер, пожалуйста! Что ты делаешь? Что происходит?
Бастер снова опустил огромную раму, на самом деле радуясь перерыву в работы. Он занимался этим уже целый час и действительно нуждался в отдыхе. Час назад Рейллон, Дрэйк и новобранцы захватили здание городской стражи, и Бастер почувствовал все это. Он не был священником, но в его бывшем братстве монахов проводилось много священных обрядов, и там были хорошо знакомы с некоторыми заклинаниями поиска и предсказания. Джон знал о способностях Бастера, но не понимал их природу, и не понял бы даже если бы ему объяснили. Как бы то ни было, Бастер очень хорошо разбирался в магии, и мощная магическая атака, произошедшая час назад, потрясла его до глубины души. Бывший монах не сталкивался в своей жизни ни с чем настолько мощным, и немедленно прогнал посетителей, чтобы определить источник силы. Когда он, наконец, настроился на магическую атаку, он почувствовал все страдания тех, кто был атакован и страх тех, кто это видел. Он также почувствовал, какое удовольствие и удовлетворение это доставило тем, кто был на стороне мага.
Присутствие зла ощущалось как в случае с Энтрери, но и отличалось – оно действовало в открытую. Энтрери пытался скрыть свою сущность. Он не хотел, чтобы люди знали, кем он был и сознательно стремился выглядеть мирно. Хотя Бастер все еще был первым среди тех, кто хотел бы видеть, как его повесят, он мог смириться с существованием Энтрери в своем городе. Это было по другому.
В дополнение к злобной сущности демонстрировавшего магию, за всем этим стояла какая-то сила. Этот маг не был злым по своей природе, это было результатом его мощи. Могущество развращает, и при наивысшем уровне развращенности, могущество тоже должно быть наивысшим. Бастер мог бы стоять плечом к плечу с Джоном и сражаться со злом целый день, но здесь было что-то еще. Было время драться и время уходить. Бастер не был трусом, но он не был и глупцом.
– Что происходит? – снова спросила Эллен, глядя на Бастера, погруженного в свои мысли.
– Случилось что-то плохое, – медленно сказал он. – Что-то ужасное, надо сказать. И дальше будет только хуже. И ни ты, ни я ничего не можем с этим поделать. Я уезжаю, наверное навсегда.
– Что ты знаешь о том, что случилось с моим отцом?
Этот вопрос застал Бастера врасплох. Хотя он и чувствовал, как умирали люди, и силу нападавших, которые привели к смертям, он не знал, кого это затронуло. Эллен рассказала ему все, что знала, и Бастер с трудом поверил в это. Сначала ему стало неудобно, что он уезжает, но подумав еще секунду, он понял, что собирает вещи не достаточно быстро.
– Этот Куинтон, о котором ты говоришь, – медленно сказал Бастер, собирая в одно целое то, что он знал и то, что ему только что рассказали, – на него работает маг.
Бастер увидел смущение на лицо Эллен при упоминании о маге.
– Фокусник, – пояснил он. Эллен засмеялась при этих словах. Она была на нескольких приемах в имении Куинтона.
– Да, я его видела. Он безобиден. Он показывает несколько простых фокусов и трюков с огнем. Как-то раз Джон показал мне, как все это делается.
Бастер покачал головй.
– Этот фокусник не занимается простыми трюками. Этот фокусник может сеять смерть и разрушение взмахом руки. Он смертельно опасен.
Эллен попыталась отшутиться и от этого замечания, но Бастер не позволил ей это сделать.
– Я не шучу. Если этот Куинтон контролирует совет и стражу, с таким магом на своей стороне он очень легко сможет управлять городом. Час назад Гаррилпорт перестал существовать как свободный город с правами и привилегиями для горожан и началась диктатура под управлением злобного человека, который стремится править городом только для того, чтобы получить деньги и власть.
Эллен посмотрела в искреннее лицо Бастера и больше не испытывала желания засмеяться. Вместо этого она тяжело сглотнула.
– Что мы можем сделать?
Теперь настала очередь Бастера смеяться.
– Мы ничего не можем сделать.
Эллен не удолетворил этот ответ. Ей говорили, что она не достаточно умела, не достаточно умна или не достаточно сильна, чтобы делать многие вещи, которые лучше получались у мужчин, а она всегда доказывала обратное. Замечание Бастера не касалось ее возраста, пола или другого личного качества, которое до этого подвергалось критике. Его замечание исходило из многих лет тренировок и исследований этого предмета.