Третья потребность, также вследствие условий человеческого существования, есть укорененность. Рождение означает расставание человека с его природным домом, начало расторжения естественных связей. Однако такое расторжение пугает: если человек теряет свои природные корни, то где он и кто он? Он окажется одиноким, без дома, без корней; вынести такое одиночество и беспомощность он был бы не в состоянии. Он лишился бы рассудка. Он может расстаться со своими природными корнями, только если найдет новые человеческие связи; только после того как он их найдет, он сможет снова почувствовать себя дома в этом мире. Так удивительно ли обнаружить глубокое стремление человека не разрывать естественные узы, бороться против отторжения от природы, от матери, от родной крови, от почвы?
Наиболее элементарной из естественных связей является привязанность ребенка к матери. Жизнь младенца начинается в материнской утробе; он существует так много дольше, чем детеныши большинства животных. Даже после рождения ребенок остается физически беспомощным и полностью зависимым от матери, и этот период беспомощности и зависимости также длится много дольше, чем у любого животного. В первые годы жизни не происходит полного отделения ребенка от матери. Удовлетворение всех его физиологических потребностей, жизненно важной потребности в тепле и любви полностью зависят от нее; мать не только рождает ребенка, она продолжает давать ему жизнь. Материнская забота безусловна, она не определяется ничем, что ребенок делал бы для матери, никакими обязательствами с его стороны. Женщина заботится о младенце, потому что новое существо – ее дитя. Ребенок в эти решающие первые годы жизни воспринимает мать как источник жизни, как всеобъемлющую, защищающую, питающую силу. Мать – это пища, это любовь, это тепло; она – сама почва жизни. Быть любимым ею значит быть живым, быть укорененным, быть дома.
Как рождение означает расставание с обволакивающей защитой чрева, так и взросление приводит к уходу с охраняющей материнской орбиты. Даже у взрослого зрелого человека никогда полностью не исчезает жажда возвращения в когда-то существовавшую ситуацию, несмотря на то что разница между ребенком и взрослым очень велика. Взрослый обладает умением стоять на собственных ногах, заботиться о себе и даже о других, в то время как ребенок еще ничего этого делать не умеет. Однако учитывая возрастающие жизненные сложности, неполноту наших знаний, случайности, подстерегающие взрослого человека, и неизбежно совершаемые им ошибки, положение взрослого не так сильно отличается от положения ребенка, как принято считать. Каждый взрослый нуждается в помощи, в тепле, в защите; несмотря на все отличия, потребности взрослого во многом сходны с потребностями ребенка. Удивительно ли обнаружить в человеке глубокую жажду надежности и укорененности, которые когда-то давали ему отношения с матерью? Разве не следует ожидать, что он не откажется от этой жажды, если только не найдет другие способы ее удовлетворить?
В психопатологии находится множество свидетельств этого феномена – отказа покинуть всеохватывающую материнскую орбиту; в самой предельной форме это выражается в жажде возвращения в утробу. Одержимый таким желанием человек проявляет симптомы шизофрении. Он ощущает себя и ведет себя как зародыш в материнском чреве и неспособен даже к самым элементарным функциям младенца. При многих тяжелых неврозах проявляется то же стремление, но как подавленное желание, обнаруживающее себя только в сновидениях, проявляющееся в симптомах и невротическом поведении, что проистекает из конфликта между глубоким желанием оставаться в материнском чреве и взрослыми чертами личности, стремящейся жить нормальной жизнью. В сновидениях подобное убежище находит символическое выражение в образах темной пещеры, одноместной субмарины, ныряния в глубокую воду и т. д. В поведении страдающего тяжелым неврозом человека обнаруживается страх перед жизнью и зачарованность смертью (которая фантастически представляется возвращением в материнское чрево, в мать-землю).
Менее тяжелый случай фиксации на матери имеет место в том случае, когда человек позволяет себе родиться, но боится сделать следующий шаг – оторваться от материнской груди. Люди, застрявшие на этой стадии, испытывают страстное желание быть объектом заботы и ухода, защиты со стороны человека, выполняющего материнские функции, они навсегда остаются зависимыми: боязливыми и неуверенными, когда материнская опека отсутствует, но оптимистичными и активными, когда рядом любящая мать (или ее заместитель) – как в реальности, так и в фантазиях.